6 мая командующий зоной Бо Не Вин провел в Рангуне переговоры с командиром 26-й индийской дивизии британской армии. В результате этих переговоров бирманские части в столице получили как бы официальный статус - интендантство согласилось выдать им английскую форму, однако при условии, что в черте города они не будут носить оружия. Бирманцы согласились на это - они знали, что в городе, лишенном администрации, начались грабежи и бандитские налеты, и англичане, стараясь навести порядок, арестовывали всех, кого ловили с оружием. Таким образом, компромисс, заключенный Не Вином с англичанами, бы направлен на то, чтобы исключить недоразумения.
Генерал Слим, лишенный возможности торжественно поднять британский флаг над Секретариатом в Рангуне, был через два дня после того, как он все же вступил в город, отстранен от должности по инициативе ревниво следившего за его успехами командования в Дели. Правда, через несколько дней он был призван обратно: его незаслуженная отставка (под предлогом поправки ослабшего здоровья) вызвала возмущение даже в Лондоне. Слима не только вернули в Бирму, но и назначили на место генерала, сместившего его, - командующим сухопутными силами в Юго-Восточной Азии, и в этой должности ему пришлось участвовать в ликвидации последних очагов сопротивления японцев в Бирме и принимать их капитуляцию в Сингапуре.
Следует отметить, что характерное для всего периода изгнания японских войск из Бирмы сотрудничество англичан с бирманцами стало возможным в первую очередь потому, что командование 14-й армии (точнее, сам генерал Слим) сознательно пошло на установление контактов с Лигой. Относясь к той разумно мыслящей категории английских военных, которые были готовы признать право Бирмы на независимость, и понимая, сколь важна помощь бирманских войск, Слим предпочел занять позицию, отличающуюся от позиции колониального чиновничества. Уже 21 апреля агенты "части 136" во время очередной встречи с Аун Саном, который не прерывал связи с английскими разведчиками, предложили бирманскому командующему встретиться с генералом Слимом. Однако Аун Сан не мог сразу отправиться на рандеву из-за военной обстановки. Для бирманской армии это были самые трудные дни: японский фронт у Иравади распадался, и тысячи японских солдат поспешно отступали на восток через районы, где укрепились части НАБ. Бои, как вспоминают участники событий, шли ежедневно, и Аун Сан не знал, где он проведет следующую ночь.
Только в середине мая, уже после падения Рангуна, Аун Сан смог прибыть в Аланмьо (Аунлан), а оттуда на английском самолете перелетел в Мейтхилу, в ставку Слима. Когда Слим вышел к дверям штаба, чтобы встретить бирманского лидера, он заметил смятение среди штабистов: по двору, прижимая рукой к бедру саблю, шагал молодой японский генерал (бирманская армия была одета в японскую форму, несколько иными были лишь знаки различия). Лицо генерала было невозмутимым, но, как вспоминает Слим, в любой момент могло озариться умом и юмором. Аун Сан в ходе беседы с английским командующим отрекомендовался представителем Временного правительства Бирмы и потому просил рассматривать его как союзника, который не намерен подчиняться английским приказам. Слим признает в своих мемуарах, что он тут же прибегнул к шантажу, заявив, что для англичан Аун Сан - британский подданный, который воевал с оружием в руках против своего короля, поэтому нет никаких гарантий, что его не прикажут арестовать как бунтовщика и предателя. Аун Сан реагировал на угрозы спокойно, а на вопрос Слима, почему же он так хочет отделаться от англичан, ответил, что ровным счетом ничего против них не имеет, как ничего не имеет против японцев и любых других иностранцев, однако не желает, чтобы они правили его страной.
Вождь бирманцев произвел на британского генерала яркое впечатление, и Слим не раз после этого подчеркивал свое убеждение в искренности и честности командующего бирманской армией. В то же время Слим был убежден в своей силе нужно было быть слепцом, чтобы попытаться сопротивляться дивизиям, прошедшим сражения у Импхала и штурм Мандалая. Аун Сан также понимал это. Ситуация повторялась: как и три года назад, главным для бирманцев сейчас было сохранить армию и политическую организацию, в то время как любые поспешные действия могли лишь повредить общему делу. Неудивительно, что после встречи с английским командующим Аун Сан вернулся в свой штаб подавленным и задумчивым. Он сказал молодым офицерам, окружившим его, что борьба за свободу далеко еще не завершена и самое трудное - впереди.
На следующий день после встречи Аун Сана и Слима английское правительство опубликовало Белую книгу по Бирме. 1 июня палата общин обсуждала этот документ, при чтении которого становилось ясно, что война ничему не научила правительство Великобритании.
Белая книга предусматривала, что после войны и ликвидации военной администрации, которая была установлена армией, к власти придет английский губернатор, которому на правах совещательного органа будет помогать Исполнительный совет. Губернаторское правление для Бирмы предусматривалось до конца 1948 г. Лишь после этого наступит период подготовки к "полному самоуправлению в пределах Британской империи". Здесь уже сроков не устанавливалось, и о том, когда наступит это самоуправление "в рамках", никому, даже авторам документа, не было известно. В экономической части программа также была совершенно неприемлема для бирманцев, ибо собственниками земли объявлялись те, кто владел ею до декабря 1941 г. и кто уже грузил чемоданы в Индии, готовясь к возвращению в Бирму.
Вряд ли можно было придумать документ, более оторванный от жизни и написанный как бы специально для того, чтобы колеблющиеся слои бирманского общества устремились к АЛНС. Появление Белой книги и политика военной администрации способствовали также росту влияния Компартии Бирмы, особенно в сельской местности. Программа коммунистов, требовавших передачи земли тем, кто ее обрабатывает, давала крестьянам лозунг, в котором они нуждались.
В своем заявлении, опубликованном одновременно с Белой книгой, Лига отмечала, что "нельзя отбросить народ назад к духовному и политическому уровню 1941 г. ...> Тот, кто думает, что все, чего хочет Бирма в 1945 г., сводится к снабжению ее продовольствием, одеждой и материалами для восстановительных целей, допустит огромную ошибку... Бирма хочет одного - стать полностью независимой - ни больше ни меньше".
Пока гражданские политики в Симле и Лондоне занимались составлением планов послевоенного устройства Бирмы, военные спорили, что делать с бирманской армией. Маунтбеттен настаивал на том, чтобы она сохранилась как боевая единица до конца войны, ибо ее помощь в освобождении Бирмы неоценима. 22 мая начальники военных штабов Англии согласились с его мнением, однако указали, что использование бирманской армии в военных операциях допустимо лишь под английским руководством и контролем, а после окончания войны армия должна быть разоружена, хотя и возможно включение какой-то ее части в будущие вооруженные силы колониальной Бирмы.