Не отказываясь в принципе от того, чтобы распустить после окончания войны армию, выросшую к лету до 25 тыс. человек, бирманские лидеры пока ничего для этого не делали и в то же время использовали присутствие ее частей в тылу для формирования там органов власти, контролируемых АЛНС. Стремясь к легализации армии, ее командование добилось того, что 15 июня в торжественном параде по случаю освобождения Рангуна участвовал батальон Бо Не Вина, одетый в новенькую английскую форму.
В июне в Рангунском порту появился крейсер "Кэмберленд", на борту которого находился британский губернатор Дорман-Смит в сопровождении колониальных чиновников и верных бирманских политиков. Он вернулся в страну, которой еще не управлял, так как военная администрация не желала пока передавать власть гражданскому губернатору. Тем не менее 20 июня Дорман-Смит собрал на борту крейсера бирманских лидеров, которых он считал представляющими национальное руководство страны. Лишь два из них принадлежали к Лиге - Аун Сан и Такин Тан Тун, остальные были правыми проанглийскими политиками или бывшими чиновниками колониальной администрации. Беседуя с бирманцами, Дорман-Смит произнес много слов о восстановлении Бирмы и ее социальном прогрессе, но ни одного о независимости. Правые политики были удовлетворены. Аун Сан и Такин Тан Тун, вежливо попрощавшись с губернатором, ушли, понимая, что никаких надежд на добровольное сотрудничество с Лондоном нет и с укреплением английской власти борьба будет становиться все ожесточеннее. Следовательно, надо было спешить скорее устанавливать власть на местах, укреплять армию, запасать оружие и готовить кадры на случай, если придется уходить в подполье.
В создавшейся ситуации бирманские лидеры предпочитали иметь дело с военным командованием, в первую очередь с Маунтбеттеном, который, будучи патриотом Британской империи, имел в то же время куда более трезвый взгляд на вещи, чем оторванные от жизни гражданские администраторы и лондонские министры. В частности, вот что писал мудрый Маунтбеттен в те дни в Лондон: "Хотя генерал-майор Аун Сан виновен в измене, так как сотрудничал с японцами, он относится к тем людям, чьи политические убеждения привели их к заключению, что истинные интересы их страны лежат в том, чтобы заставить японцев дать ей политическую свободу. Бирманцы были обмануты, и их современное поведение доказывает, что они осознают свою ошибку... Раз уж эти бирманцы стали национальными героями (а те, кто сражается с японскими оккупационными войсками, также ими станут), нам следует отнять у них инициативу, создав ситуацию, в которой они будут национальными героями, потому что сражались на стороне англичан, а не против них. В то же время я убежден, что любая политика, которая будет направлена на подавление движения сопротивления силой, будет иметь роковое воздействие на гражданское переустройство страны..."
23 июля, продолжая нажим на Лигу, английское командование провело решение о переименовании Национальной армии Бирмы в "Патриотические бирманские силы", как бы низводя ее этим до уровня нерегулярных формирований. Под таким названием бирманская армия в конце июля - начале августа принимала участие в последних крупных боях на территории Бирмы, закончившихся разгромом японской группировки у р. Ситаун. После этого остатки японских войск, почти не оказывая сопротивления, откатывались на восток, и функции бирманских отрядов ограничивались выслеживанием и обезвреживанием отдельных групп японских солдат, которые старались укрыться в горах и лесах на восточной границе Бирмы. Британские войска к этому времени надежно контролировали все крупные города Бирмы, а их превосходство над бирманской армией было настолько значительным, что воспрепятствовать процессу постепенного оттеснения бирманцев от руководства страной и возвращения к довоенной колониальной структуре вооруженным путем было невозможно. Перспективы общенационального восстания против английского правления также были маловероятны - за четыре года войны народ настолько устал и так мечтал о мире, что руководителям Лиги следовало искать политические пути к независимости.
В первой половине августа Аун Сан собрал в Рангуне командующих военными зонами. Целью его было ознакомиться с положением на местах и выработать общую платформу на предстоявшей сессии Высшего совета АЛНС. На заседания сессии, проходившие 16-18 августа, были приглашены представители всех крупнейших партий страны, включая и те, что не входили в Лигу. Сессия приняла резолюцию, в которой говорилось, что народ Бирмы "находится в долгу у народов и армий Советского Союза, США, Англии и Китая". Но теперь, когда война завершается, "демократический мир должен признать право бирманского народа на свободу, так как именно на этих принципах строится Организация Объединенных Наций... народы мира полностью едины в том, чтобы предпринять решительные меры для создания свободной Бирмы в свободном мире". После окончания сессии в Рангуне состоялся крупнейший в истории страны митинг, продемонстрировавший врагам и скептикам силу АЛНС.
С этого момента Аун Сан решил отойти от командования армией, сохранить которую как крупную боевую силу все равно не было возможности, и вернуться к политической деятельности. Английское командование через посредство лорда Маунтбеттена, с которым в начале сентября Аун Сан вел в Канди переговоры относительно свертывания вооруженных сил Бирмы, предложило бирманскому лидеру пост заместителя главного инспектора колониальной армии в чине бригадира с обещанием дальнейшей карьеры в рядах британских вооруженных сил. Однако ничто не могло заставить Аун Сана отказаться от принятого решения. Согласившись на требования англичан о сокращении армии и переводе ее под командование английских офицеров, Аун Сан занялся укреплением Лиги и созданием Народной добровольческой организации (НДО) - полувоенной организации, которая объединила ветеранов антияпонской войны, не включенных в колониальную армию и рассчитывавших в случае нужды на оружие, спрятанное во время боевых действий. Однако основной упор с момента окончания войны Лига сделала на политическую деятельность, и этот курс оказался правильным. Добившись выборов в Учредительное собрание, АЛНС завоевала в нем почти все места и получила право сформировать Временное правительство Бирмы. Несмотря на убийство в 1947 г. правыми авантюристами Аун Сана, Такина Мья и ряда других лидеров национально-освободительного движения и выход из единого фронта Коммунистической партии, Бирма добилась независимости, которая была формально провозглашена 4 января 1948 г.
Послесловием к описанию событий 1945 г. в Бирме может послужить рассказ о судьбе остатков правительства Ба Мо. После бегства из Рангуна небольшой караван автомашин несколько дней пробивался сквозь заторы на узких дорогах на восток, к Ситауну. Не раз приходилось спасаться в канавах от бомбежек и подолгу задерживаться на железнодорожных станциях в тщетной надежде на поезд, который довез бы членов правительства и их семьи до казавшегося спасительным Моулмейна. Вскоре пришлось идти пешком по шпалам, прячась от английских налетов в джунглях. Как-то переночевали в шалашах, построенных монахами местного монастыря, после того как их выгнали из монастыря японские солдаты. Вскоре удалось найти дрезину, однако проехали на ней лишь несколько миль, так как на дороге ожидала засада, устроенная бирманскими солдатами. Японская охрана смогла отбиться от нападения, доставить своих подопечных к Ситауну и переправить их на найденной моторной лодке на левый берег.
Когда измученная процессия наконец-то добралась до Моулмейна, оказалось, что этот город подвергается беспрерывным бомбежкам, и правительство в сопровождении посла Японии в Бирме перебралось в Мудоун, где и провело последующие недели. Такин Ну пытался привлечь Ба Мо к оказанию помощи бирманцам, попадавшим в руки "кэмпейтай", но даже в тех случаях, когда удавалось добиться от японцев обещания не расстреливать партизан или заложников, те потом, как правило, все равно приводили приговор в исполнение.
Последним мероприятием правительства Ба Мо стало торжественное открытие в Мудоуне монумента Независимости. Далее пути Ба Мо и его министров разошлись. Такин Ну и Такин Мья сообщили в Рангун, что правительство "независимой Бирмы" перестало существовать, и вскоре отправились обратно в столицу. А Ба Мо в тот же вечер принял японского посла, который, по словам самого диктатора, нанес ему визит, чтобы узнать его мнение о вероятной капитуляции Японии. "Без всяких колебаний я выразил мое согласие с этим решением". Двое бывших - президент и посол - сидели в одном из немногих оставшихся домиков бирманского городка и продолжали играть в высокую политику. Затем Ба Мо отправился на конечную станцию так и не завершенной "дороги смерти", под проливным дождем уселся в поезд, и тот медленно повез его в Бангкок. Ба Мо не желал думать о том, скольких жизней бирманцев, англичан, индонезийцев стоило строительство этой дороги. Он вспоминает лишь, как поезд остановился на ночь возле бирманского трудового лагеря, и рабочие (вернее, рабы) вышли утром поглядеть, как уезжает из страны их президент.