Бывший президент Организационного комитета Игр 1984 года Питер Юберрот в своей речи на сессии МОК, состоявшейся в Берлине в 1985 году, напомнил ее участникам о том, как Лос-Анджелес был избран олимпийской столицей: «На проведение Игр 1976 года было три кандидата — Монреаль, Москва, Лос-Анджелес. Вы избрали Монреаль. На проведение Игр 1980 года было два кандидата — Москва и Лос-Анджелес. Вы избрали Москву. На проведение Игр 1984 года был один кандидат — Лос-Анджелес. Вы избрали его. Спасибо вам за это!»
Отсутствие соперников у Лос-Анджелеса сослужило плохую службу олимпийскому движению. Дефицит кандидатов на проведение летних Олимпийских игр 1984 года оказался на руку империализму. У МОК не было выбора, или, точнее, он не стал искать альтернативы. Хотя вполне мог до выборов олимпийской столицы, используя свое влияние в международном спорте, провести кампанию по выдвижению еще нескольких городов-кандидатов. Но МОК никакой активности не проявил. В результате был «избран» Лос-Анджелес, и Игры стали легкой добычей ведущей империалистической державы — США.
Сразу после избрания Лос-Анджелеса организаторы Игр XXIII Олимпиады заняли независимую позицию. «Независимую» прежде всего от Олимпийской хартии. Они игнорировали даже те ее немногочисленные положения, которые регламентируют условия проведения олимпийских игр, не желали следовать и тому, что хоть и не предусмотрено правилами, но давно стало олимпийской традицией.
С другой стороны, организаторы Игр в Лос-Анджелесе стремились доказать, что капиталистическая система обладает не меньшими возможностями для проведения игр на высоком организационном, техническом и спортивном уровне, чем социалистическая. Ведь Московская олимпиада, по мнению мировой спортивной общественности, создала образец подготовки и проведения олимпийских игр, с которым поневоле сравнивают практику организации последующих игр. И после завершения Игр в Лос-Анджелесе ни у кого, за исключением тех, кто отравлен антисоветизмом, не осталось сомнений в том, что слова почетного президента МОК Майкла Килланина об Играх в Москве, как лучших из проведенных в наше время, по-прежнему справедливы.
Почему же Московские игры могут считаться образцом проведения таких соревнований?
Главная причина этого заключается в том, что подготовка и проведение олимпийских соревнований в Москве стали примером широкого, многостороннего и потому плодотворного международного сотрудничества, десятков организаций, сотен и тысяч людей, объединенных гуманными идеями международного сотрудничества в спорте и укрепления дружбы народов и мира на Земле.
Шестилетняя работа Оргкомитета «Олимпиада-80» с двадцатью одной международной спортивной федерацией по летним олимпийским видам спорта была направлена на создание для каждого спортсмена-олимпийца наилучших и равных для всех условий участия в олимпийских соревнованиях. На основании Олимпийской хартии и правил были четко установлены обязанности каждой федерации и возложена ответственность на каждую за ее участок работы.
Конечно, в таком сложном деле, как организация двадцати одного олимпийского соревнования, не могло обойтись без разногласий, а порой и конфликтов. Но стремление организаторов в первую очередь учесть интересы спортсменов, полное исключение влияния коммерциализации на Игры позволяли находить оптимальные решения.
В результате на Московской олимпиаде удалось сделать многое для улучшения проведения олимпийских соревнований. Например, до Московских игр их расписание и перечень официального олимпийского инвентаря объявлялись за год до начала соревнований. Организаторы Олимпиады-80 поставили перед собой задачу сформировать расписание олимпийских стартов и составить перечень наиболее современного и распространенного в мире спортивного инвентаря, который будет использоваться на олимпийских состязаниях, за два года до Игр, что должно было дать спортсменам лишний год целенаправленной подготовки. Все без исключения международные федерации поддержали в этом Оргкомитет «Олимпиада-80». И 20 июля 1978 года во все национальные олимпийские комитеты, признанные МОК, были направлены расписания соревнований по 12 видам спорта (вскоре и по остальным 9) и перечень официального олимпийского инвентаря. Так, спортсмены за два года до Олимпийских игр получили возможность вести свою подготовку в соответствии с расписанием будущих олимпийских стартов, используя при этом тот спортивный инвентарь, который будет на самих олимпийских соревнованиях.
Московский опыт дает нам возможность и право анализировать практику подготовки и проведения олимпийских игр в капиталистических странах.
Я, конечно, не собираюсь критиковать без разбора всю практику подготовки и проведения игр на Западе «до и после Москвы». Мне довелось побывать на трех летних Олимпиадах — 1968, 1972, 1976 годов, и я могу сказать, что советские организаторы Олимпийских игр многому там научились. Присутствовал я и на Играх в Лос-Анджелесе. Все это позволяет мне как очевидцу (что же касается зимних игр — по данным, опубликованным в печати) сравнить условия подготовки и проведения игр, состоявшихся в последние десятилетия, которые, как показала практика, могут быть очень разными.
Социально-политическая обстановка в городе и стране, где проводятся игры. В Лос-Анджелесе, например, она была крайне сложной, так как правительство страны — организатора Игр взяло откровенный курс на конфронтацию: в городе были сосредоточены различные эмигрантские организации, отмечалась повышенная преступность. С другой стороны, на зимних Играх в австрийском городе Инсбруке в 1964 и 1976 годах была нормальная обстановка.
Информационная деятельность организационных комитетов. Оргкомитет Игр в Лос-Анджелесе держал первые несколько лет подготовки к олимпийским соревнованиям национальные олимпийские комитеты в настоящем информационном голоде. Комитет же Игр в Мюнхене развил интенсивную информационную деятельность, усовершенствовав заложенные в Мехико основы современной системы информации о подготовке Игр.
Качество олимпийских объектов и насыщение их спортивно-технологическими и другими техническими средствами определяются жесткими требованиями МСФ (в части спортивной технологии), МОК (в части технического обеспечения прессы) и техническими требованиями телевизионных фирм, финансирующих игры. Поэтому все это не имело существенных различий. Однако и здесь Лос-Анджелес продемонстрировал «независимость», не запланировав, например, создание закрытой телевизионной сети для журналистов, которая на предыдущих Играх транслировала соревнования со всех олимпийских объектов.
Организация собственно спортивных соревнований. Различалась несущественно, так как в качестве образца использовалась практика проведения чемпионатов мира, Европы и предшествующих олимпийских игр.
Условия проживания спортсменов. Они были очень различными. Так, Олимпийские деревни Мехико и Мюнхена, несмотря на небольшие территории, все же были лучше, чем деревня Монреаля, где в одной комнате проживало до 12 спортсменов, и несравнимо лучше деревни в Лейк-Плэсиде, где спортсмены размещались в здании, предназначенном в дальнейшем для колонии малолетних правонарушителей. ЛАООК же вообще нарушил Олимпийскую хартию, отказавшись строить одну Олимпийскую деревню.
Обеспечение безопасности спортсменов и официальных лиц делегаций также было различным. В Мюнхене, например, оно было явно неудовлетворительным, что привело к человеческим жертвам. А в Монреале безопасность спортсменов и официальных лиц была обеспечена организационными мерами и техническими средствами. Однако это не помешало нашим противникам попытаться склонить к измене Родине одного из молодых советских спортсменов. Попытка эта в конце концов закончилась провалом.
Особо следует сказать о Лос-Анджелесе. Сложная международная обстановка, наличие различных экстремистских группировок в городе требовали от организаторов обеспечить безопасность участников и гостей Олимпиады на высоком уровне. Однако они порой проявляли просто удивительную беспечность. Даже заседания сессии МОК не охранялись. Я, например, смог, никем не остановленный, дойти до дверей зала, где они проходили.