«Даль звала заиндевелой веткой…»
Памяти князя А. Д. Меншикова
…Даль звала заиндевелой веткой.…Филин ухал, как новорождённый.Герцог-дворянин, в одежде ветхой,в ссылку уезжал, непобеждённый.
…Вспоминал Петра, балы, походы,власти переменчивой уроки.…Сзади суетились скороходы,подбирая Меншикова крохи.
Поздняя ягода
Надо житьи бороться за жизньпосерьёзней.Годы красят нещадноодной сединой.Как от ветки рябиныждут ягоды поздней —так и яжду чего-тоот жизни шальной.
Трудно – житьи уже… ничемуне поверить.Никому – ещё хуже,но всё же живу.Достучаться хочу —заколочены двери.От кого —непонятно.Помру – не пойму.
Улыбнётся…насмешливо жизньулыбнётся.Только что-то подбросит —пошло на распыл!
Но я верю —людская молваотзовётся:он, наверное, жил —он ведь всё-таки был.
Ветер гонит листвупо намокшим дорогам,дождьуже не бодрит,просто сводит с ума.Вот и осень моя —золотой недотрогой —встрепенётся,а завтра…а завтра – зима.
«Важно проплыли тяжёлые жёлтые рыбы…»
…Важно проплыли тяжёлые жёлтые рыбы,брызги утят разлетелись в притворном испуге.Словно предчувствуя новые ветра порывы,рябь серебристая била приветливо в бубен…
Тихо вздыхал и потрескивал лес добродушный,пение птиц трепетало волшебно и звонко…лист прикоснулся к щеке, незаметный, воздушный…филин заохал, на миг обернувшись ребёнком…
…Светлое небо, пронзительно синее, чистое —вспыхнув, погасла в истоме искра изумления…Солнечный луч продолжение дня перелистывал,не удержался и, крылья сложив, стал растением.
Девушка с веслом
Он рисовал красавицу с веслом,в косынке красной и с зрачком лучистым.И помогал собрать металлолом,чтоб поддержать коммуну трубочистов.
Страна его носила на руках.Он эти руки вспоминает частоза тот педагогический размах,с которым шёл товарищ Луначарский.
Он и в раю ведёт незримый бой,поёт, как широка страна родная,А то, что жертвой пал в той роковой…забыл. Кричит: – Не помню и не знаю!
…И пролетарий смолк и броневик,«Аврора» спит. И что теперь имеем?Что каждый настоящий большевикконечно, прав, но мы ушли правее.
«На качелях любви раскачались…»
На качелях любви раскачалисьпростота мудреца и глупца.Мы с тобой, вероятно, встречались,я об этом твержу без конца.
Я тебя никогда не забуду,хоть не видел тебя никогда.Но, подобно апрельскому чуду,ты – то ближе, то дальше всегда.
Этот дождь я, конечно, запомнил,и сиреневый нежный прибой.Неспроста осознать нелегко мне,что придумал я нашу любовь.
Надо мною неслышно кружитсяшлейф надежды… но слышу я стон,и тревожный крик раненой птицы,и неясной тоски перезвон.
Венеция
Как началась моя Венеция, не помню,с картины старой, в промелькнувшем витраже?Но началась… и неожиданно легко мнеувидеть прошлое в случайном мираже.
Услышать песню гондольера удалого.И сквозь бокал венецианского стеклавдруг проступают смутно варвар из былого,великий зодчий и бродяга без угла.
…Там Прокурации дворцы с Наполеономпод запах кофе замедляют бег Фортуны.И мавры с башни каждый час неугомоннои отбивают, и… бросаются в лагуну.
За колоннадой Дворца Дожей величавойвстречает праздно зал Совета Десяти.И Тинторетто с Веронезе… одичалосо стен взирая, приглашают подойти.
А Сан-Франческо делла Винья, церковь света?А мост Риальто, откровение скульптур?…Волшебный город, ты как малая планетав своём смешении всех стилей и культур!..
…Плывёт Венеция… и голуби над аркойпод колокольный звон печальный пролетают.И над порфиром площади Святого Марканезримый гений Бродского витает.
«Моя надежда за сплошным туманом…»
Моя надежда за сплошным туманом,в каких краях, не ведает никто.А я за серебристым караваномпечальных звёзд, в потрёпанном пальто.
Устал любить и ждать, забыты крыльяна старом чердаке былых утех.А тех, что словом неизвестным крыли —прощаю вновь и вспоминаю всех.