Погибший только что воин тьмы перед полётом случайно обронил снайперскую винтовку. Я подобрал её, прицелился наружу и стал часто нажимать на курок, выискивая цели в серой форме. В скором времени среди немцев начался хаос. Время от времени то русские, то немцы попадали по вышке, на которой стою я – только что-то невидимое просвистело возле левого уха, а что-то врезалось в правое плечо. Какая-то жидкость начала стекать по правому боку. Она, бордового цвета, просочилась через китель. Теряю силы. Русская пехота заполонила весь лагерь. На нейтральную территорию входят танки. Третий танк в пятом ряду отъехал от остальных и повернул своё дуло в сторону моей вышки. Ловя особенный момент, я повесил винтовку на левое плечо и начал слазать. Где-то трахнуло дуло танка, из которого ядро уже летит поцелуем моей смерти. Одна из опор разломилась и ухнула вниз. Я заторопился спускаться по лестнице, но было уже поздно. Несколькими секундами позже, затрещав досками, вышка вместе со мной упала на один из бараков. Я влетел в уже проломленную крышу, словно футбольный мяч в ворота. Носом пропахал деревянный пол чердака. В голове шум и тьма – контузия. На улице продолжается бой, но почти везде слышатся голоса русских солдат. Последнее, что я услышал – «За родину! За Сталина».
Вот и всё! Я принёс себя в жертву и этим поставил точку моим приключениям! В этот печальный конец истории я больше переживаю за ребят! Надеюсь, они добрались до Кракова! Маринка откормится! Альберт вернётся к деревянным мечам! Оба со временем забудут своего спасителя! Плечо! Как же оно жжёт?! Смерть коснулась меня своей костлявой рукой и теперь забирает в свой подземный мир! Прощай мой ласковый клён и далёкий от этого мира дом! Мне вас всех будет так не хватать! Теперь родители хлебнут горьких слёз, узнав о гибели второго сына! Тётка не попьёт со мной прохладного хмельного пенистого пива на мой День рождения! Мне больше не придётся целовать девчонок и петь им о безответной любви под гитару! Мне больше не пожмут руки незнакомцы в уважение! Самое страшное, что никто не придёт к тебе на могилу и не поставит букетов хризантем потому, что ты не рождён ни в том мире, ни в этом! Но я не перестаю думать о выздоровлении!
* * * *
Что-то идёт не так, но что, никак не могу понять?! – задумался группенфюррер. – Если только всё дело в этих странных ребятах! А что в них странного?! Ну, во-первых, как им вдвоём удалось сбежать от целой армии русских?! Это просто не реально! Реальнее подумать, что они одни из русских, переодевшихся в нашу форму! Так! Ну, по-немецки они говорят – да в каждой стране ему учат! Во-вторых, не думаю я, что потомкам на память тайну стратегического субъекта они рассказ мой выслушали, а своим доложиться хотят! Ох, голова моя бедовая, что ж я натворил-то! Найти и уничтожить!
- Радист!
- Да, группенфюррер?! – из-за двери выглянуло лицо не выспавшегося радиста.
- Всю войну проспишь! Ну-ка, соедини меня с линией два! Хочу связаться с Биркенау! – огрызнулся группенфюррер.
- Слушаюсь!
- Алло, оберфюррер! – как только радиолинию перевели на Биркенау, заговорил Эрик. - Как так у нас с допросом подозреваемого? Его кто-нибудь проводит? Что? Как сбежали? Как это у вас и без меня дел не в поворот?! Какие вашу мать русские на вас напали?! Так слушай мой приказ, чтоб сию секунду собрал себе группу и отправился в погоню? Выполняйте приказ! – группенфюррер с силой бросил трубку телефона и облокотился на подоконник. – Это конец моей карьере! Нет! Это конец всему! Если русские уже в Биркенау, то завтра они придут сюда!
* * * *
Грузовик несётся по польским дорогам кровавого века. Левое колесо то и дело спотыкается на рытвинах. Пыль летит всё дальше по сторонам из-под низа автомобиля. Со стороны кабины доносятся знакомые голоса. Голова изнывает от жуткой и невыносимой боли. Ключицу обжигает такой же мучительной болью, будто это место обожгло палящим факелом. Я попробовал приподняться, но плечо свело так, что не хватило сил подняться на локти. Пришлось вновь прилечь на холодный деревянный пол автомобильного прицепа. Вдруг откуда ни возьмись, с заднего фона послышались звуки догоняющего мотоцикла и несколько неразборчивых криков. Я стал кричать спасителям, подавая сигналы тревоги. Сам же с силой воли вновь попытался подняться на колени. Удалось. Я взял рядом лежащий автомат, одним глазом прицелился, а другой закрыл вовсе. Голоса из кабины начали гомонить ещё больше.