Дженнифер Грин
Запах лаванды
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Раз в месяц Питом Макдуглом овладевало мятежное настроение. Всего лишь раз в месяц… Он ничего не мог с собой поделать, когда замечал терпеливо-укоризненное выражение лиц своих четырнадцатилетних сыновей, в самой кротости которых читался такой упрек, что не под силу было сносить. Это тем более разило, что петушиная кровь Макдуглов текла и в жилах обоих парней.
Как же нелегко воспитывать двоих четырнадцатилетних парнишек! Пит сознавал, что по мере их взросления его отцовство будет превращаться в еще более трудную задачу. В его глазах всё еще детишки, мальчики уже скребли гортани неустоявшимися баритонами и спорили с отцом пылко, нетерпеливо, непреклонно. Что уж скрывать, от этих споров порой страдала старая мебель, но чаще — мелкие предметы наподобие карандашей.
Однако бури, накатывающие по временам на семейство Макдуглов, не нарушали главного. Каждый из этого мужского трио придерживался идеи единства, взаимной поддержки и преданности.
И все же дети нередко злоупотребляли слабостями своего отца, одной из которых было чувство вины Пита. Не все в своих методах воспитания он считал верным, ведь дети, растущие в неполной семье, обделены материнской лаской. И именно он повинен в том, что не сумел устроить свою жизнь и жизнь сыновей иначе. Правда, мальчики и не страдали из-за отсутствия в доме женщины — наоборот, они находили в этом неожиданные плюсы.
— Послушай, пап, и так нормально!
— Ну, конечно, — бурчал Пит, вручая Саймону швабру и ведро, а Шону указывая на пылесос.
— Чего ради, отец? — вскидывался тот. — Мы люди свободные. Сами себе хозяева. Пусть у нас не идеальная чистота, и что с того? Саймон, так он вообще обожает грязь! Пусть наслаждается, — толкнул брата в плечо Шон. — Дед и тот без ума от всякого хлама, тащит к себе что ни попадя. Если мы приложим усилия, то приличные люди к нам на порог не ступят! Это ли не праздник? — насмехался сын.
— По-вашему, в этом свобода? — озадаченно смотрел на шутников отец.
— Ну, женщины точно будут держаться от тебя далеко-далеко, — съязвил Саймон.
— Вы у меня договоритесь, оба! — потеряв терпение, грозил отец. — Достаточно языками работать. Возьмитесь-ка за уборку, и побыстрее! Я сказал, быстро! — рычал он на весь дом, и только после этого окрика мальчишки лениво брели в разные стороны, каждый со своим уборочным инвентарем.
Пока еще их можно было заставить слушаться окриками. Но Пит даже и предположить не брался, как будет управляться с парнишками через год-другой.
Не прошло и часа, как вновь пришлось повысить голос:
— Что расселись в грязных штанах на вычищенном диване? Марш к себе! Пока не искупаетесь и не переоденетесь в чистое, чтобы на глаза не попадались. Даю вам срок до обеда, — по-армейски распорядился Пит Макдугл.
Каждый из сыновей пытался развить свою аргументацию, но спор перерос в нечленораздельный шум, который вновь перекрыл нервозный голос отца:
— Вы не слышали, что я вам сказал?
— Ты так кричишь, отец, что у меня перепонки вот-вот лопнут. Мы всего лишь хотели досмотреть фильм! — дерзко парировал Шон и демонстративно развалился на диване, прибавляя звук телевизора. Шел документальный фильм о развитии цифровых технологий.
Саймон замер в тревожном ожидании. Отец никогда не позволял заходить сыновьям так далеко. Он молча подошел к телевизору и выдернул шнур из розетки.
Шон демонстративно смотрел на него сквозь злобный прищур. Мальчик скрестил руки на груди, его дыхание сделалось тяжелым и частым, он звучно пыхтел, выдвинув нижнюю челюсть вперед, добела стянув губы.
Отец с насмешливой миной смотрел на непокорного сына. В течение минуты ничего не происходило. Затем Пит спокойно сказал:
— Если бы вы умели самостоятельно планировать свои дела и ответственно относились к обязанностям по дому, мне бы не пришлось драть глотку. Вы знали, что должны сделать уборку и привести себя в порядок, знали, что будет интересная передача по телевизору, но предпочли тратить свое время на то, чтобы препираться с отцом. Поэтому сейчас вы оба отправляетесь мыться. И чтобы к обеду успели!
Мальчишки угрюмо разошлись по своим комнатам. Пит был уверен, что во время следующей уборки произойдет то же самое. Он всячески старался достучаться до сознательности в общем-то умных и добрых парней, но ему это не удавалось.
И опять Пит винил себя, потому что знал: если бы не сыновья, он так же, как и они, не стал бы задумываться о чистоте своего жилища. Сыновья вот уже четырнадцать лет дисциплинировали его. Пит Макдугл разительно отличался от того молодого и легкомысленного сына фермера, каким был до их появления на свет. Но это вовсе не означало, что он забыл себя прежнего. Прежний Пит продолжал жить в нем, поэтому, воспитывая своих сыновей, говоря им правильные вещи, являясь им положительным примером, Пит Макдугл постоянно испытывал внутреннюю неуверенность. Он считал лукавством, что требует от мальчиков того, чего сам не делал в их возрасте. Возможно чувствуя эту нетвердость, Саймон и Шон слушали его вполуха, заставляя всякий раз выходить из себя.
До каждого по отдельности еще можно было достучаться без того, чтобы повысить голос, но, когда братья бойко общались, включив на полную громкость проигрыватель и телевизор, при этом уставившись в монитор компьютера, следя за стремительным действием компьютерной игры, их отца чуть ли не разбивало параличом. Это было подобно непроницаемому заслону, стене, которую мальчишки выстраивали между ним и собою. Они были настолько самодостаточны, предоставляя друг другу весь комплект необходимого в таком возрасте общения, что отцу было сложно протиснуться в узкую брешь, которая все же оставалась — мальчишки побаивались его. Оба знали, что, если они переступят незримую грань, им не поздоровится. Отец быстро переходил от угроз к наказанию. Пит Макдугл не отличался мягким нравом.
Раздался дверной звонок. В Уайт-Хилле, штат Вермонт, не у многих были дверные замки. Здесь подчас даже не запирали двери на ночь или уходя в магазин за покупками. Звонок дома Макдуглов не был обычным электрическим звонком. Прозвонил колокольчик, висевший над входной дверью. Ранней весной, которая в Новой Англии традиционно была порой снежных бурь, ветер частенько бился в жилище Макдуглов, звеня при этом колокольчиком. И сейчас тоненький звоночек остался бы незамеченным, если бы не женщина, появившаяся на пороге гостиной в запорошенной снегом одежде.
— Пит, я к тебе за помощью.
— Заходи! — жестом пригласил посетительницу Пит.
Кэмпбеллы были не только соседями Макдуглов с незапамятных времен. Так же как и Макдуглы, несчетное число поколений назад на одном корабле переселенцев они причалили к берегам лучшей земли, оставив родную Шотландию. Это было задолго до борьбы американских колоний за независимость. Поэтому отношения двух семейств напоминали родственные. И во многом они походили друг на друга. Отличие же было комическим. Если Пит один растил двоих сыновей, а его отец — троих, то старина Кэмпбелл был окружен дочерьми, которые были Питу как сестры, а с Вайолет он даже учился в одном классе.
— Здравствуйте, мисс Кэмпбелл! — подчеркнуто вежливо поздоровался Шон, влетев в гостиную.
— Привет, Шон! — весело отозвалась Вайолет.
Шон, оценив обстановку, резко повернулся и направился обратно в свою комнату. Когда за ним захлопнулась дверь, гремевшая стереосистема замолкла, телевизор тоже.
Пит Макдугл насторожился, но не подал виду.
Мальчишки всегда побаивались Вайолет Кэмпбелл. Вряд ли кто-нибудь сможет вспомнить, когда это началось и по какой причине, но даже отца они не опасались настолько.
В Вайолет было что-то такое… необъяснимое.
Нет-нет, ничего дурного. Это была в высшей степени положительная особа. Но со времени ее развода, произошедшего несколько лет назад, когда молодая женщина вынуждена была вернуться домой, ее перестали узнавать даже родные. Она трагически переменилась. В Вайолет словно что-то надломилось, надорвалось.
Не знавшие ее прежде наверняка решили бы, что перед ними городская сумасшедшая. Растрепанные тонкие белесые волосы с тающими снежинками, давно позабывшие, что представляет собой расческа, бескровное, до времени подурневшее взволнованное лицо, каждая морщинка которого кричала о незаживающих душевных ранах, распахнутые глаза с темными зрачками…