Кустарники, пеньки и пригорки с молодой травкой, поглощенные водой, создавали ощущение целой жизни под водой, навевая нереалистичные фантазии. Ева представляла настоящее подводное царство, речных богов и их служителей в различных образах - завораживающе красивых и чудовищно отвратительных.
Она смотрела на своего "рыцаря", подарившего ей восхитительную романтику, и утопала в его серо-голубых, словно пасмурное небо, глазах. Ей хотелось петь, и если бы она умела, она бы точно что-нибудь сейчас спела, а если бы она помнила хоть одно прекрасное стихотворение, она не удержалась и рассказала бы его. Только внутренний трепет от созерцания всего великолепия, не давал возможности сосредоточиться на каких-либо воспоминаниях.
Ей казалось, что и ее любимый ждет от нее слов, но они не находились. Они вообще противились быть произнесенными, словно нарушившаяся из-за них тишина разрушила бы всю красоту природы.
На фоне этой природной экспрессии ее любимый казался греческим атлетом, державшим в руках не весла, а копья. А если уж сравнивать с древнегреческими богами, то он скорее являл собой образ Зевса и своим крепим, рельефным, но не перекаченным телом и царской умиротворенностью, выраженной на безмятежном, спокойном лице, и своими испепеляющими глазами, приоткрывающими царство его небесного пребывания. Его руки под тонкой материей рубашки, притягательно напрягающиеся от гребли веслами, сводили ее с ума.
- Хочешь попробовать? - спросил он, уловивший ее пристальный взгляд, устремленный на его руки, державшие весла.
- У меня не получится!
- Как можно говорить - не получится, о том, что не пробовала?
- Какие тяжелые! - воскликнула Ева, когда весла были уже в ее руках. - Когда я смотрела на тебя, как ты ловко ими гребешь, мне казалось, что они очень легкие. А это просто ты такой сильный!
- Вот, ты глупышка! - он рассмеялся простоте ее рассуждений.
- Все дело в технике, - пояснил Константин. - Их не нужно поднимать от лодки, не нужно сильно напрягать руки, весла и так поддерживаются крючками. Когда приподнимаешь весла из воды, запястья нужно немного вперед от себя выкручивать, чтобы лопасти развернулись параллельно воде. А когда опускаешь их в воду, они должны быть перпендикулярно в воде, для этого нужно отклониться назад, а запястья немного развернуть к себе. Нужно грести быстро, но не рывками.
Ева в очередной раз восхитилась познаниями Константина. Раньше ей казалось, что ничего сложного нет в гребле веслами, а, оказалось, тут есть определенные тонкости.
- Оставляю это право тебе! - сказала Ева, возвращая весла.
- Я не возражаю!
Ева продолжала любоваться его мускулистыми руками. Они оба долго молчали. Казалось бы, не было чего-то необычного в этом уже испорченном от дачных застроек, местечке. И при этом природное великолепие остро ощущалось сейчас, здесь, внутри леса, затопленного водой.
- Ну, расскажи мне что-нибудь! - попросил он, первый нарушивший молчание.
"Расскажи что-нибудь", - эхом отозвались его слова в ее мыслях. Столько всего было в голове в этот момент, и ничего не получалось соединить вместе. Всегда такие просьбы, особенно от него, заставляли ее чувствовать себя неинтересной.
- Что рассказать? - спросила Ева. - Я не знаю, что рассказать.
- Тебе хоть нравится здесь? - спросил Константин. Романтика, которую он ей дарил, казалась ей не нужной.
- Конечно!
Он стал обращать ее внимание на деревца, на коряги, на пенёчки, утопленные в воде. Он пытался рассказать ей о том, что видит сам, как будто она этого не видела! Она же не только видела, она еще и многое фантазировала. Ева подумала о том, что он требует от нее большей реакции, чем может быть, чем у нее есть. Он требовал поделиться своими ощущениями, открыть ему душу. А ей думалось, что и так все должно ощущаться, он и так должен понимать, как ей нравится, без слов. И разве найдутся слова, с помощью которых это возможно описать - не природу, ее и так наблюдают они оба, а свои чувства?!
Первые несколько лет их отношений прошли ярко, насыщенно, и в то же время неуловимо быстро. Константин покорил Еву, что было и не удивительно. Перед его мужественностью, уверенностью, остроумностью, образованностью, внимательностью, чуткостью, ненасытностью, нежностью, тонкостью, эстетичностью и, можно было бы продолжать до бесконечности, она не могла устоять.
Сказав первый раз слова любви, она ощущала лишь свою заинтересованность и трепет. Но в какой-то момент она влюбилась. Влюбилась крепко, пылко, страстно, отдаваясь всецело этому чувству. В какой именно момент это произошло, она и сама не поняла. Может быть, постепенно, по мере продолжения отношений, нарастали и чувства.
И уже она жила мыслями и чувствами только о нем. Другие сферы жизни мало интересовали ее. И родители, и подруги, и работа, и учеба - все было лишь преградой, мешающей быть с ним. Он стал всем для Евы - и любимым, и любовником, и другом, и учителем, и идолом.
Ева дала ласковое прозвище Константину. И теперь редко обращалась к нему по имени. Он стал - котиком, котей. Ева так называла его из-за созвучного имени - Костя, Константин, и из-за того, что он действительно походил на ласкового кота. Ей не нравилось называть его Костей, и потому даже если обращалась к нему по имени, то называла его полное имя.
Она же стала - ангелочком. Так она была записана в его телефоне. Но Константин все-таки чаще называл ее по имени. Оно и так было очень красивым и кратким, чтобы что-то придумывать.
- Я хочу познакомить тебя с мамой, - неожиданно сказала ему Ева спустя какое-то время после знакомства.
- Не нужно меня с ней знакомить. Я и так давно ее знаю - по твоим рассказам. Я отчетливо представляю ее, даже внешне, - возразил он.
- Я не знаю, что ты там про нее напредставлял себе, но она современная, - встала на ее защиту Ева.
- Да уж современная. Я представлял то, что ты сама рассказывала. И мне как-то страшно с ней встречаться.
- Я ей уже пообещала, что познакомлю вас. Чтобы она знала с кем я и не волновалась, когда я не прихожу домой. Я объяснила ей, что мы просто встречаемся, что ничего серьезного.
- Не знаю. Не уверен, что это хорошая идея. Она будет засыпать меня вопросами.
- Я заранее с ней поговорю. Все будет хорошо.
Ева познакомила его с мамой, которая сразу после его ухода, заявила:
- Он женат, и никогда не уйдет из семьи. А ты будешь страдать. И вообще я не понимаю, чем он мог тебя заинтересовать?!
Еву не удивили слова мамы. Она сама обратила внимание на то, что Константин даже не пытался ее очаровать. Такой всегда обходительный и чуткий с ней, для знакомства с ее мамой он пришел без цветочков и даже без тортика, и совершенно не пытался скрыть своей напряженности и антипатии.
Маме Ева сказала, что он старше ее, умолчав, насколько именно, и еще умолчав, что он женат.
- Не буду я страдать, - уверяла она маму.
- Он тебя обманывает, Ева, - объясняла мама, - Он женат.
Но не могла же Ева ей сказать, что она это знает. Что тогда мама про нее подумает?! Она сформировала для родителей образ "хорошей" девочки, самостоятельной, умной. И не хотела, чтобы они думали иначе.
Мама продолжала отговаривать Еву от общения с Константином, а Ева ее не слушала. Мама никогда ее не понимала, и сейчас не понимает.
Мама решила, что увлечение ненадолго, и потому никак этому вначале не воспрепятствовала. Наоборот, зная, что она всегда с одним и тем же мужчиной, ей было даже как-то спокойно.
Когда же она стала понимать, что дочь ее уже слишком долго увлечена женатым мужчиной, то стала запрещать ей с ним встречаться. А Ева считала себя абсолютно взрослой и независимой. Ее больше не напугать угрозами - "что-то не купить". Ева не слушала маму, и по первому звонку Константина выбегала из дому.