Подруга рассмеялась, а Константин ухмыльнулся и вздернул бровь, показывая свое презрительное отношение к этим детским передразниваниям.
- Ну-у-у..., - протяжно начала Полина, не зная, что ответить. - Ничем интересным.
- А тебе хотелось бы заняться чем-то интересным? - игриво продолжал он.
Полина залилась краской, благо не столь отчетливо видной на ее смуглом лице и в приглушенном освещении комнаты. А Ева впервые увидела его насквозь, словно он просвечивался рентгеном ее глаз. От нее не скрылись капельки пота, проступившие на его переносице, и его небрежное, будто бы ничего не значащее движение, в попытке скрыть свое волнение. Его напряженная улыбка, красноречиво доказывающая, как усердно он пытается бороться с бушующими страстями в своей голове, подбирая нужные слова. Его пронзительный, похотливый взгляд, выдающий наличие этих одолеваемых его страстей. И она ощутила не веселье от таких бесед, а скованность, видимо, передавшейся ей от него, и свою преступную причастность ко всему происходящему. Это замеченное ею напряжение, а не легкость, с которой, как ей раньше казалось, он вел беседы, заставляло ее ощутить именно причастность, а не участие. Казалось бы, не велика разница между понятиями. Но нет - разница была чудовищно огромной. Она должна была занять его сторону - сторону любимого человека, а раз так - придется принять на себя и все муки в их общем бурлящем котле.
- А кому не хочется заниматься интересным? - вопросом на вопрос ответила Полина.
- Да, ты права, все любят заниматься интересным. И мы с Евой не исключение, - он многозначительно посмотрел на Еву, ожидая одобрения своим словам. Она утвердительно кивнула. - Но у всех разные интересы. Мы, например, изучаем чувственность.
- Чувственность? - сдавленным голосом произнесла Полина.
- Ты вот знала, что Ева очень чувствительная девушка? - продолжал он.
- А так и не скажешь! - специально подыграла она.
- Ну, смотри! - сказал он и, притянув к себе Еву, стал страстно ее целовать.
Его проворный, уверенный язык неистово ласкал ее трепыхающийся язычок. А рукой он обхватил ее обе груди, сводя их вместе, и нажимая на соски, прощупываемые под кофточкой. Ева прикрыла веки и постаралась раствориться в сладостных ощущениях. Дождавшись от нее томного стона, он со смаком оторвался от ее губ.
Ева посмотрела на него, и заметила произошедшие в нем перемены. Его лицо излучало спокойствие и умиротворение, как будто этот поцелуй оказался спасительным для него и заставил вернуться на свою уверенную стезю.
- Вот видишь, - произнес он, обращаясь к подруге, - какая она чувствительная! Заводится от одного поцелуя.
Полина смущенно улыбнулась, в то же время с интересом ожидая развития событий.
- А ты знаешь свою меру чувствительности?
- Нет, я не измеряла ее.
- Мы можем помочь тебе в этом, - вдруг произнес он, и тут же, повернувшись к Еве, уточнил: - Ведь так, Ева?
- Не смущай Полину! - улыбаясь, произнесла она. - Не забывай, что она несовершеннолетняя.
- А разве я смутил ее? Я смутил тебя, Полина?
Та отрицательно покачала головой, так весьма быстро, что ее иссиня-черные локоны прилипли к густо накрашенным полупрозрачным блеском губам.
- А хочешь посмотреть, насколько чувствительна у нас Ева? Давай вместе со мной будешь измерять ее чувствительность? Ты согласна?
Она что-то неразборчиво произнесла. А он, наигранно серьезным тоном спросив, почему она говорит неразборчиво, стал опускать тонкие бретельки кофточки Евы, оголяя ее грудь. От прикосновения спадающего материала кофточки и навеянной движениями легкой прохладцы, мягкие выпирающие соски ее грудей тут же сжались. Он опустил свои пальцы в фужер с трескучим, холодным шампанским, достал из него подтаявшую льдинку и прикоснулся ей к соскам Евы, отчего те еще больше сжались и вытянулись, словно по струнке, вперед навстречу удовольствиям.
- Ну, вот, видишь, как они меняют форму? Как вытягивают свои носики, будто говорят: "Еще, мы хотим еще!". Какие жадные и ненасытные! Не правда ли?
- Угу, - выдавила из себя Полина.
- Что значит, угу? - передразнил он. - Ты язык проглотила? Что-то я не пойму, чью чувствительность мы измеряем? Ты же должна была быть моим помощником! Так, все, барышня, не отвлекайтесь! У нас предстоит очень серьезная работа, сосредоточьтесь.
Ева попыталась пошутить, будто бы защищая свою подругу, но Константин оборвал ее речь: - А вы, подопытный образец, будьте добры, сидите спокойно и молчите.
После этих слов он приник губами к соску, проделывая языком с ним все то, что проделывал у нее во рту. Не удержавшись, Ева издала чувственный легкий стон, уже получая наслаждение и от того, что вторую грудь он ласкал пальцами. Потом он отстранился, специально звучно облизываясь, и не отпуская руки со второй груди, стал медленно, осторожно вытягивать и закручивать ей сосок. Ева почувствовала, как похотливая, бесстыдная нуга изливается из нее, смазывая и подготавливая ее изнутри. Но к ее, и кажется, не только к ее, разочарованию игра на этом заканчивалась. Вытянув максимально сильно ее сосок, и заметив вслух для ее подруги, какое наслаждение испытывает Ева, когда должна была бы испытывать боль, эротичная игра постепенно свелась к откровенным разговорам.
- Когда же ты научишься контролировать свои эмоции? - произнес он, обращаясь к Еве.
- А нужно?
- Вот сейчас не нужно было. Но вообще нужно, потому что даже одно твое лицо всегда тебя выдает. Подумаешь о чем-то, а на лице у тебя уже все написано. Ты, Полина, не замечала эту особенность подруги?
- Да, как-то не обращала внимания.
- Мне вот что не понятно, - продолжал Константин, - почему же такая чувственная девушка не получает оргазма. А ты получаешь оргазм?
- Я, я... - залепетала Полина, продолжая загадочно улыбаться, - Я тоже не получаю оргазма.
- Я уже не могу предвзято проводить этот эксперимент, - признался он, намекая на свое возбуждение, что впрочем, итак не требовалось объяснять из-за раздувавшихся изнутри на его паху штанов.
- И потом не честно будет с нашей стороны, если только мы будем получать удовольствие, а Полина нет, - сладко-приторным голосом произнес он, словно разговор велся о конфетках-бараночках, - Полина, почему ты приезжаешь в гости одна? Разве ты не знаешь, что к нам с Евой нужно приезжать вместе с другом?
- Буду знать в следующий раз, - сказала почти также притворно беспечно Полина.
- У тебя ведь уже есть мальчик? - любопытствовал он.
И Полина заверила, что есть, хотя это было не правдой.
После того как подруга уехала на такси домой, влюбленные набросились друг на друга с дикой, неудержимой страстью...
- Ты особенная! Моя жена даже чулки надеть не может, - сказал Константин, и тут же пожалел, что рассказал про жену.
Он никогда Еве не рассказывал про свою семью, предупредив ее сразу, чтобы и она не расспрашивала.
- И как часто вы с ней занимаетесь сексом?
- Раньше, когда занимались сексом, я много раз просил ее надеть что-нибудь сексуальное. Но она считала, что это все унизительно.
- Что даже чулки не могла надеть? - удивилась Ева.
- Да.
- Я не верю.
- Да, правда, правда! Поверь, на самом деле, большинство девушек, женщин - так думают. Все либо черное, либо белое. Я же говорю, что ты приятное исключение!
- Я не верю, что ты сейчас с ней не занимаешься сексом, - сказала Ева. - Поклянись своими детьми!
- Я никогда не клянусь детьми, - ответил он.
- Чем хочешь, поклянись, - предложила Ева.
- Я сейчас тебе признаюсь, а ты не так меня поймешь, обидишься, - немного помолчав, сказал он, - Ты же знаешь, что я люблю только тебя!
- Давай, признавайся. Я не буду обижаться. Я понимаю, что ты женатый человек. И должен периодически свой супружеский долг выполнять. Я хочу, чтобы ты был откровенен и честен со мной, - убеждала его Ева.
- Ну, хорошо! - сдался он. - Признаюсь! Иногда бывает. Но, поверь, это очень, очень редко. Бывают месяца проходят. Я никогда первый не пристаю к ней. Она вообще не любительница секса и всяких ролевых игр. Даже, когда были моложе, и я приставал к ней с сексом, она все время что-то придумывала - то голова болит, то устала, то спать хочет. И когда я с ней, думаю о тебе. Иначе у меня и не получится даже возбудиться.