Они возвращались в домик и сладко засыпали в объятиях друг друга. Любовь без страха и без сомнений! Они никого не остерегались, и могли появиться в любом месте, в любое время, держась за руки. Они не строили планов и не досадовали из-за прошедшего. Они получали наслаждение от одного дня, от одного мига.
В один из дней они посетили "Ривьеру". Ева, чтобы запечатлеть красоту экзотической природы в парке и себя саму, "скакала" от одного куста к другому, от дерева к фонтану, от пруда к стене бамбука... И заставляла Константина ее бесконечно фотографировать. Из-за натертого мозоля и усталости от выматывающей жары, он присел на лавочку в тени кованого навеса, обвитого побегами плюща. А она продолжала обегать территорию вокруг него, уже фотографируя все подряд - и цветочек, и бабочку на нем...
Обливаясь потом и превозмогая щиплющую боль, рядом с резвящейся девчонкой в коротком платьице, он ощущал себя ее отцом. Еще недавно он восторгался ее чрезмерной, по-детски выплескиваемой радостью, ему нравилось еще больше ее удивлять. А сейчас, когда они не были наедине, ее естественное резвячество ему было неприятно.
- Посиди со мной! - попросил он.
- Сейчас, сейчас, еще вот это сфотографирую! - отвечала она.
- Я так и буду тут один сидеть? - недовольно спрашивал он.
И после еще нескольких "сейчас, сейчас" она присела рядом.
Он выказал ей свое недовольство, истинную причину которого утаил, стараясь самому об этом не думать. Это было единственным их разногласием здесь. И скорее - его горечью, которой он завуалированно поделился. Но через несколько минут они уже оба об этом забыли.
Каждый день, проведенный здесь с любимым, был наполнен радостью и счастьем. Ночью, утыкаясь носом в его плечо или ощущая его мерное дыхание позади себя, она преисполнялась такой душевной благодатью, что казалось, будто так всегда было и так будет целую вечность.
И только в последний день - день их отъезда, она почувствовала щемящую грусть. Незаметно, медленно подкрадываясь, словно тень, она сжимала ее влюбленное сердце. И если еще вчера ей хотелось кричать о своей радости, то сегодня ей хотелось рыдать от своей грусти. Она знала, что назавтра уже жизнь потечет своим чередом, он вернется к своей семье, а когда он вновь объявится, она будет делать все, что он захочет, лишь бы быть с ним рядом. В это последнее их безмятежное утро она прижалась к нему крепче обычного, и почувствовала, что задыхается от своего горя. Маленькие слезинки покатились по ее щекам и намочили подушку. Чуть слышно всхлипнув, она пошла в душевую, и, включив там воду, разрешила себе немного всплакнуть. А потом вернулась к любимому, чтобы разбудить его своими объятиями и поцелуями. Домой они возвращались, охваченные грустью покидания этого волшебного уголка, но и преисполненные приятными эмоциями и впечатлениями от него.
На обратном пути, когда уже Константин почувствовал усталость от непрерывного вождения машины, он попросил Еву как-то его растормошить.
- Когда ты ласкаешь саму себя, то, наверное, представляешь, что находишься с несколькими мужчинами? - вдруг спросил он, пока она размышляла, о чем повести с ним разговор.
- Да. Бывает. Представляю нескольких мужчин, - призналась Ева.
- Расскажи мне о своих сексуальных фантазиях. Что именно ты представляешь?
Ева смотрела, как по встречной полосе проносятся большегрузные фуры. И погрузившись в свои фантазии, она сходу придумывала что-нибудь интересное.
- Я представляю, что меня похитили и заставили работать путаной у дороги. Я обслуживаю дальнобойщиков. Они такие грязные, потные, нетерпеливо спускают с себя штаны, и без каких-либо прелюбодеяний обладают мной.
- Их несколько? - уточнял он.
- Бывает, что представляю одного, бывает нескольких.
- Опиши их. Я хочу знать, какими ты их представляешь?
- Всегда они настолько омерзительны, что в реальности, наверное, быстрее бы покончила свою жизнь самоубийством, нежели им отдалась.
- Но тебя же похитили и заставили, - напомнил он. - Давай, опиши их внешность.
- Чаще всего - это не русские мужчины, с черными и обросшими по всему телу волосами. Или даже старики, жирные и обрюзгшие. Иногда с огромными членами, а иногда, наоборот, с крохотными. Но последние даже более грубы, чем первые. Наверное, от того, что через свою грубость хотят доказать свое мнимое превосходство.
- В своих фантазиях ты всегда в подчиняющейся роли или бывает, доминируешь? - любопытствовал Константин.
- Мне нравится и то и другое. Но представляя себя в подчиняющейся роли, жертвой, я быстрее возбуждаюсь.
- Расскажи еще что-нибудь! - просил он.
- Ну, на самом деле, я представляю лишь коротенькие сценки, иногда даже несколько сценок подряд, которые меня заводят.
- Расскажи все равно, - настаивал он.
- Иногда я представляю себя в образе очень юной девушки с мужчиной, который намного старше.
- Это ты про нас?
- Нет, - улыбнувшись, ответила Ева. - Я представляю еще более молодую девушку, чем я, а мужчину - намного старше тебя.
- И что они делают?
- Он занимается с ней сексом помимо ее воли. Вернее, она так юна и наивна, и не понимает, что делает. А он, обманом, красивыми рассказами, или даже дав ей что-нибудь наркотическое, обладает ею. Иногда он склоняет ее к просмотру порнографических фильмов и затем предлагает спроецировать какой-то сюжет из этих фильмов. Раздевает ее, затыкает рот кляпом или фалоиметатором, таким огромным, что он не помещается у нее во рту, а он заставляет его принять глубже. Затем привязывает к кровати или к дереву, и хлещет ее ремнем. И унизив ее, причинив боль, обладает ею.
В этот момент они догоняли, следующий впереди, грузовой автомобиль. Уже решивший делать обгон, Константин увидел там солдат-срочников. Находясь в игривом настроении от разговора с Евой, он решил немного пошалить.
- Давай им устроим шоу? - предложил он, - Покажи им свою грудь. Они сидят, грустят. Мы их немножко растормошим. Да, и сами позабавимся.
Они подъехали поближе, и Константин включил в салоне свет. Ева была в облегающем зеленом платье, и как зачастую, без бюстгальтера. Она сняла одну бретельку и, опустив платье, показала белую грудь, так отчетливо выделяющуюся на темном загоревшем теле. И тут же сняла вторую бретельку, оголив и вторую грудь.
- Поласкай себя, - сказал Константин.
Ева послушно стала ласкать свои груди руками, поглаживая и слегка их сжимая. Засунув один палец в рот, и смочив его слюной, она обвела поочередно топырящиеся розовые соски, отчего те сжались и затвердели. Обхватив обе груди руками снизу, словно приподнимая их, она скользнула к их середине и, зажав между пальцами соски, стала их закручивать и вытягивать.
- Подайся вперед, чтобы тебя было лучше видно, - командовал Константин.
И Ева, подавшись вперед, руками свела обе груди вместе так, что образовалась притягательная ложбинка.
В военной машине уже началась ссора за выгодное место просмотра. Машина была набита молодыми солдатами, и каждый норовил посмотреть на обнаженную девушку.
- Давай сделаем еще подсветку, чтобы было лучше видно тебя. И ты разденешься полностью. Возьми в бардачке фонарь, включи и разверни его на себя, - командовал Константин.
- Теперь начинай, - обратился он к ней, когда подъехал ближе к грузовику, и, как будто они услышат, к солдатам: - Ну, парни, держитесь!
Ева подняла платье вверх, полностью его сняла, и, развернувшись к спинке кресла, встала на согнутые в коленях ноги. Теперь парни наблюдали ее подтянутые округлости ягодиц в тонких полосках со стразами, являющимися одной из сторон ее нарядного нижнего белья. Ева дразнила своими ягодицами, плавно приподнимаясь, насколько это было возможно сделать в салоне машины, и, опускаясь, беззастенчиво их оттопыривала. Одной рукой она спустила последнюю часть одежды и медленно провела пальчиком в упругих складках между ног. Затем развернувшись, спустившись ниже по креслу, она раздвинула ноги и предоставила возможность созерцать свой вожделенный бутон, раздвигая и поглаживая его удивительно превосходные полость, окаймления и складки.