- Ты составил нам программу вечера?
- А кто еще ее составит, кроме меня? На тебя же нельзя рассчитывать в этом вопросе?! - с раздражением произнес он. - Я ненадолго съезжу по делам, а вечером за тобой заеду. И надень свое платье.
- Когда же ты мне позволишь самой выбирать себе наряд? Ты и зимой будешь заставлять меня надевать платья?
- Ты сама раньше надевала капроновые чулки под короткую одежду зимой. Я лишь хочу наглядеться на твои ножки, которые ты еще успеешь спрятать под теплой одеждой, - пояснил он.
Вечером уже было достаточно прохладно, особенно у реки, на набережную которой они спустились. Настрелявшись от души в тире, они пошли прогуляться вдоль парапета. Константин, словно на охоте, высматривал одиночных женских особей.
- Как тебе та девушка? - спросил он. - Вроде она ничего, привлекательная! Давай за ней понаблюдаем, ждет ли она кого-нибудь или одна?
Раньше, сравнивая их отношения с отношениями других знакомых пар, она считала их отношения яркими, тогда как отношения других - пресными. Сейчас же ей стало казаться, что их отношения, не только яркие, но, к сожалению, они приторно-сладкие, а временами слишком острые и горькие.
Короткое, тонкое платьице не спасало ее от холодного, пронизывающего ветра. Ее тело покрылось множеством мелких пупырышек из-за озноба. И она не могла попросить его обнять ее, чтобы согреть, потому что он выслеживал свою дичь, которую нельзя было спугнуть. Ведь они не должны показывать, что влюблены друг в друга! А они влюблены?
Ева смотрела на фонарные столбы. Под их разбитыми плафонами роем кружились мотыльки, прилетевшие на яркий свет. Некоторые подлетали слишком близко и, обжигаясь, замертво падали вниз.
Да, она любит его! Она безумно его любит! Без него она уже и не представляет свою жизнь.
"Пусть я сгорю от этой любви, пусть я обожгу свои крылья, но только рядом с ним!", - подумала Ева.
- Про какую девушку ты говорил?
- К ней уже подошел молодой человек, - отозвался Константин. - Ну, ничего, может кто-нибудь позже еще подойдет. Мы должны сегодня от души повеселиться! Ведь так?
- Конечно, любимый!
- В клуб еще рано идти, давай погоняем на мотоцикле?
- На мотоцикле? - оживившись, переспросила Ева.
- Ну да. На игровом мотоцикле, - пояснил он и наконец-то ее обнял.
Они подошли к игровому павильону, приобрели жетон и Ева села на мотоцикл, волнующе прогнув спину. Константин наблюдал за ней сзади. В какой-то момент он подошел к ней, когда она с серьезным видом совершала очередной крутой поворот, и, наклонившись, прошептал: "Я тебя обожаю! Хоть водить ты и не умеешь".
- Можно, я еще разочек сыграю? - стала упрашивать она, получив большой заряд адреналина от вождения.
- Слезай, все равно водитель из тебя никакой!
- А у тебя это сразу получилось, как только сел за руль?
- Либо это дано, либо это не дано!
- Ты считаешь, что мне это не дано? - с досадой спросила она.
- Именно!
"А что если у меня есть желание водить? А что если я испытываю огромное удовольствие от большой скорости?", - хотела сказать она и не сказала...
- Моя ты мотогонщица! - приобняв ее за талию, сказал он.
Уже после клуба возвращаясь в такси, он взял ее за руку, поцеловал пальчики и вдруг засунул себе в расстегнутую ширинку. Ему ничего не нужно было говорить, и так было понятно, что он хочет. Он развалился на заднем сидении, чтобы было удобно. А затем, приобняв ее, стал наклонять вниз, давая понять, что хочет ласок не только рукой.
- Нет, - запротестовала Ева, заметившая, как таксист наблюдает за ними в заднее зеркало.
- Прошу, ради меня! - тихо произнес Константин, который заметил действие таксиста, опускающего зеркало. - Давай, шокируем его?!
Такую сцену она сама себе представляла, и возбуждалась от этого. Но сейчас ей было все мерзко. Реальность - это не фантазии. Ее охватило удушающее чувство унижения.
- Со мной можно расплатиться не деньгами, - повернувшись к ним, сказал таксист, когда они уже въезжали во двор.
Ева замерла. "Что же предложит любимый? Неужели он готов расплачиваться своей женщиной, даже ради забавы?". Она посмотрела на Константина, а он понял, видимо, все ее чувства в этот момент отразившиеся на лице.
- Девушка не хочет, - ответил он. - Остановите нам возле последнего подъезда.
"Девушка не хочет?", - повторила мысленно его слова Ева. - "Он так сказал, как будто я действительно падшая женщина. Как он может так? Он же любит меня?".
- Неужели ты этого хотел? - спросила его Ева, когда они оказались вдвоем.
- Мы же с тобой общались на эту тему. И ты сказала, что хочешь попробовать с двумя мужчинами одновременно, - напомнил Константин.
Еве уже ничего не хотелось. Но она это не сказала.
- Ты сегодня меня унизил. Я почувствовала себя самой последней ...!
- Это же всего лишь игра. Неужели ты думаешь, что я стал бы целоваться с самой последней? Я целуюсь только с самой лучшей!
И в доказательство своих слов и чувств он приник к ее губам и пылко поцеловал.
- Для меня ты Богиня! И никак не меньше. И не смей так думать про себя! - сказал он, оторвавшись от ее губ.
Позже, во время близости, чтобы доказать ей самой, насколько она порочна, Константин напомнил о таксисте.
- Сейчас с тобой двое мужчин! - сказал он, засунув свой палец ей в рот, - Теперь скажи, что тебя это не возбуждает?
Еву это возбуждало...
- Сможешь меня убедить, что тебе это не нравится? Мне остановиться? - продолжал ее дразнить он.
- Нет, не останавливайся!
- Тогда проси меня не останавливаться.
- Прошу!
- Не так. Умоляй меня.
И она умоляла его не останавливаться, снабжая свою речь пошлыми словами.
- И я могу делать с тобой все, что хочу, обзывать, как хочу? Да?
Ева была на вершине своего блаженства. Все, что он говорил, не имело значения. Даже самые, казалось бы, обидные слова и нелепые просьбы сейчас воспринимались, как самые приятные и желанные. А он не скупился на непристойные выражения.
- Я хочу обладать другой девушкой при тебе, - вдруг сказал он. - Ты же не будешь против этого? Ты себе представляешь это сейчас? Тебе приятно от этого?
- Да!
- Потому что ты плохая девочка?
- Да! Да! Да!
Константин вообразил себе эротичную сценку, навеянную воспоминаниями от рассказов Евы, как они с подругой Зоей целовали и ласкали друг друга. Он почувствовал, как еще больше твердеет его плоть от одних мыслей, как целуются девчонки. А что же будет, когда он реально это увидит? Если Ева рассказывает об этом, значит, она сама хочет большего!
Часть 11.
Из дневника:
"Здравствуй, дневник! Мне уже 23 года. Даже не знаю, с чего стоит начать.
Начну со своего крестного. Недавно я узнала, что его посадили в тюрьму за совращение несовершеннолетних девочек. Когда мне сообщали об этом, я постаралась сделать удивленное лицо.
Оказалось, что он уже был раньше в тюрьме. А я все удивлялась его многочисленным наколкам в детстве, считая его крутым.
Я вспоминала о его приставаниях ко мне, когда я была в возрасте от 10 до 12 лет. Считаю ли я, что он поступил со мной плохо? Не знаю. Сложно ответить, повлияло ли это как-то на мою жизнь. Может, быть отчасти. Моя любовь к мужчинам более опытным и старшим, возможно, связана с эмоциями из детства. Но могу сказать точно, что тогда я вообще не осознавала его поступки. Тогда мне казалось, что взрослые делают все всегда правильно. Дети и взрослые смотрят по-разному на одну и ту же ситуацию. Ребенку говоришь, что любишь его, и он воспринимает это буквально, не видит какого либо подтекста. Я любила его! Я восхищалась им! Он однажды помог мне, и за эту помощь я не просто была благодарна, я воздвигла его на пьедестал.
Да, он имел намерение совратить меня, и если бы я была более наивной, или он более настойчив, то это бы произошло...
Он остановил сам себя, возможно, потому что был моим крестным. Но меня даже это не остановило. Позже в своих фантазиях я ему отдалась.