Теперь возвращаюсь в день встречи с девушкой по вызову. Через пару часов она ушла, забрав причитающиеся ей деньги и робко улыбнувшись нам на прощание.
"Всегда бы были такие клиенты, как вы!", - осмелилась сказать она перед уходом.
Я всегда представляла себе девушек по вызову совершенно в другом облике. Мне она представлялась потрепанной жизнью и мужчинами, пропитанной запахом сигарет, алкоголя и похоти, с пустыми глазами и глупыми мыслями. Мы же провожали в тот вечер совершенно обычную девушку, которую можно встретить каждый день на улице, толкающей впереди коляску с ребенком или в магазине за прилавком, приветливо улыбающуюся покупателям.
После того раза, он еще один раз "покупал" девушку. Привезли двоих. Опять они были, похожими друг на друга. Невысокими и пухленькими. Он негодовал, что опять вместо стройных, привезли бесформенных. Оказалось, что "стройняшки" стоят дороже. В этот раз он платил не за разговоры, а за ублажение наших тел.
Девушка вначале отказалась ласкать меня, но была не против того, чтобы я ее потрогала. Чуть позже, и она, возможно, из солидарности, поласкала мою грудь. Он занимался с ней сексом, мне же отвадилась роль помощницы, поддерживающей, поправляющей. Я не испытывала ревность. Но также не было и азарта, и возбуждения. Это был не секс. Вернее, не секс в его обычном понимании, как способа получить наслаждение и некую "разрядку" от физической близости. Скорее, это напоминало множество постановочных сцен из порнофильма. Поставил так, поставил по-другому. Пощупал тут, снова перевернул.
Он добивался естественности. Но ее не получалось. И я, и она играли в его игру без желания. Она ушла, получив оговоренную сумму. Я осталась, получив заверения в любви, множество комплиментов, слов благодарности, что позволила ему.
Почему то ему не давал покоя факт того, что я не получаю оргазм. И хотя он, наоборот, заверял меня, что для него это неважно и что он не понимает людей, рассуждающих о важности получения оргазма, когда как важнее получать удовольствие от самого процесса. Однако он постоянно ссылался на это, убеждая меня попробовать очередную пошлую забаву. И однажды он сказал: - Пойми, я тебя сильно люблю! Очень сильно! Настолько, что готов даже видеть тебя с другим мужчиной, если тебе будет хорошо.
А в другой раз, после целого дня, проведенного с ним, когда он восхвалял меня и убеждал в моей необычности и непохожести на других людей, смотрящих на мир только в черно-белых красках, он сказал: - Я все продумал. У меня есть один знакомый. Ты его знаешь. Давай пригласим его сегодня к нам под предлогом познакомить с твоей подругой, которая в итоге не придет?
Возможно, Константин сделал этот выбор, зная, что этим человеком я не заинтересуюсь. Этот мужчина был спортсменом, "фанатичным качком". Все его тело представляло собой одни сплошные мышцы, горы мышц. В общественных местах он всегда привлекал к себе внимание, особенно женского пола. Мне же никогда не нравились "сверхперекаченные" мужчины, с неестественно твердыми мышцами, чересчур надутыми, словно силиконовыми.
К нему не было отвращения или неприязни, но и не было острого влечения. Он был легок в общении, доброжелателен, не заносчив, но общаться с ним на какие-то глубокие темы не получалось из-за его "специфического" выражения мыслей - ему очень тяжело было их высказывать, он долго думал, прежде, чем ответить на простой вопрос. При этом он никогда не обижался, если его мысль продолжали за него, и если даже передразнивали или смеялись. Может, он доверял нам, верил, что наши шутки без какого-либо подтекста.
В тот день мы с Константином договорились, что все должно произойти, как будто случайно. Хотя все с самого начала было продумано и спланировано. Мы пили вино, отпивая небольшими глотками, а ему подливали чаще. Не имело значения количество выпитого, но это еще больше раскрепощало и являлось удобной причиной объяснения дальше происходящего для всех. Когда бутылка опустела, была предложена старая забава - игра в бутылочку на желания. Вначале пожелания сводились к изображению кого-нибудь или чего-нибудь, и мы смеялись сами над собой и над ним, пытающегося изобразить зайчика или мышку. И так плавно мы перешли к раздеванию. Когда наш спортсмен был полностью обнажен, Константин, с долей зависти, а может мне так показалось, но с явным сарказмом, обратил мое внимание на его мощное рельефное тело.
"Я привел к тебе Аполлона!", - сказал он.
Все мышцы играли при каждом его движении. Я не без смущения опустила глаза на его мужское достоинство, которое на мое удивление, оказалось очень впечатляющим.
"Ого!", - вырвалось у меня.
Заметив мою реакцию, и тоже посмотрев туда же, Константин не удержался, и спросил: "Ты и его накачал? А где ты находишь резинки на него? Таких размеров, наверное, не существует". Мы все смеялись.
Я боялась брать инициативу на себя, не хотела показаться в их глазах легкодоступной и непристойно опытной. Хотя, это странно звучит - куда же более непристойно может вести себя женщина?! Я также боялась реакции Константина, боялась его ранить, боялась его ревности, боялась его потерять. И все еще не могла поверить в происходящее. Игра ли это моего воображения, или это его проверка? Друг наш тоже не проявлял активности, видимо, остерегаясь обладать чужой женщиной на глазах ее мужчины, несмотря на свое возбуждение, которое уже не возможно было скрыть, вернее - прикрыть.
Увидев наше замешательство, Константин взял инициативу "в свои руки", словно этого и ждал. Он должен был играть какую-то роль, если не был участником самого процесса. Эта роль была постановщика и наблюдателя. И он стал говорить, как кому встать, до чего дотронуться. Этот мужчина не знал моего тела, как его знал Константин. А я не знала его тела и не осмеливалась изучить при наблюдающем Константине. И Константин чувствовал, а может и видел, что мне не настолько приятно, насколько может быть приятно с ним наедине. Тогда он попытался подключиться к нам, начав ласкать меня. И толи от количества выпитого вина, толи от пропавшей уверенности в себе из-за совершенных, возможно на его взгляд, физических данных нашего знакомого, но он так и не смог полноценно к нам присоединиться.
Возможно, сидя в кресле, и руководя нами, как марионетками, как актерами на постельной сцене, он думал, что все происходящее мне нравится. И как же он ошибался, если и в правду так думал! Потому что именно актрисой я себя и ощущала. Актрисой, которая стала таковой под воздействием первого своего импульса, вызванного взаимными эротичными разговорами во время прелюдий...
Потом был мусульманин, тоже его друг. Мы прозвали его - "Мулат". Очень приятной внешности - и лицом и телом. Подтянутый. Смуглый.
Мы пригласили в этот вечер его погулять с нами. Во время прогулки Константин меня трогал за различные интимные места, но делал это ненавязчиво и не открыто. Хотя это было специально, чтобы разжечь в "мулате" страсть. И только его человеческая природа не позволяла пускать слюни, как если бы он был животным! Мы оба - я и Константин, знали, что он желает женщину. Он желал меня.
Позже приехали на съемную квартиру. Стали пить вино. Он отказывался. Объясняя это тем, что им не положено есть свинину и пить вино.
- И ты что никогда не пил? - любопытствовали мы.
- Пил. Но это грех. Мне придется потом очищающий пост соблюдать в Мухаррам, - отвечал мулат.
- Что это? Мухахрам?- специально коверкали слово мы, чтобы посмеяться.
- Не мухахрам! А Мухаррам! Это священный месяц. В день Ашура, в предшествующие дни и последующие, соблюдается строгий пост, во время которого мы очищаем свои грехи.