Не могу сказать, что смотреть на обнаженных, стройных, эротично танцующих девушек было неприятно. Наоборот, я всегда считала, что отношусь к тем немногим девушкам, которые без зависти, даже с восхищением, любованием могут наблюдать за другими девушками и спокойно обсуждать чужие "прелести". Но он своей ненасытностью и нескрываемой похотью к другим девушкам, своей невнимательностью ко мне, убил во мне какое-либо приятное желание.
Еще меня обижал тот факт, что имея возможность видеться только раз в неделю, он посвящал этот день не мне, а себе самому. Я была лишь частью его праздника, исполнителем одной из ролей. Я хотела быть с ним наедине, чтобы он был целиком мой, а он "бежал", пусть даже со мной, на какое-то шоу.
Мужские клубы были на самом деле "цветочками" среди всех наших непристойностей. "Ягодок" мы приглашали к себе, часто знакомясь в танцевальных клубах, кафе или на улице.
Он называл это охотой. А дичью были особи женского пола...
"Я хочу интрижки. Ну что поохотимся сегодня?", - стал он говорить от встречи к встрече, как будто уже без этого наши отношения стали не возможны.
Как-то он сказал: "Давай сегодня позовем твою подружку, с которой однажды гуляли?".
И он напомнил мне, кого имеет в виду. Ту девочку, к которой я его приревновала, и при которой он приревновал меня к мужчине. Только одного воспоминания о ней было достаточно, чтобы вспыхнула внутри меня ревность. Он настаивал, рассказывая, как все будет красиво, заверял меня в том, что будет чутким и внимательным. Я все еще хотела быть для него идеальной. И это желание - угодить любимому взяло верх над гордостью, ревностью и стыдом.
Мы снова гуляли втроем. И он старался обеим нам уделить одинаковую порцию своего внимания. Он заранее снял квартиру. Когда он предложил поехать туда, под предлогом "выпить шампанское в спокойной обстановке", она согласилась.
Мы общались, пили шампанское, а он клал нам в ротики, словно птенчикам, кусочки фруктов. Он все еще стремился к какой-то романтичной игре, но мне казалось, что это выглядит пошлее, чем, если бы мы сразу молча, повалились на кровать.
Когда он и сам понял, что все слишком затянулось, то, улыбаясь, сказал ей: "А теперь мы будем рассматривать твои прелести. Прошу пройдемте сюда".
Он взял ее за руку и потянул в сторону кровати. Она оглянулась на меня, ожидая моего согласия на все это. Я улыбнулась в ответ. Ей оказалось этого не достаточно. Какая сентиментальная!
И она сказала: "Это не правильно. Ева обидится".
А он ответил: "Ева не обидится. Ей самой этого хочется. Она у нас такая. Ей нравятся девушки!".
Как будто меня не было рядом! Все еще не веря в его слова, она повернулась в мою сторону. Я загадочно улыбалась.
Он стал ее раздевать, а она немного, для приличия, сопротивлялась.
"Ну, может не стоит?", - говорила она, поднимая руки, чтобы было удобно снять ее кофточку.
"Стоит, стоит", - убеждал, передразнивая он.
"Ну, это не правильно", - сказала она, когда уже осталась в одних трусиках.
"Правильно! Правильно!", - ответил он, и потянул за них.
"Встань и уйди!", - что-то кричало у меня внутри. Но я продолжила игру. Я не хотела, чтобы она увидела мою ревность, как будто это было постыднее, чем то, что я делала. Я не хотела расстраивать его. Он был инициатором. Все разрушить я не могла. Нужно дойти до конца.
Я прильнула губами к ее соскам, и стала ласкать их языком, вспоминая, как нравится мне самой, когда это делает он.
- Одну тебе, одну мне! - сказал он, имея в виду ее грудь. - Давай попробуем эти пирожные? Как ты считаешь, какая вкусней - левая или правая?
- Моя вкусней мне кажется, но я не пробовала твою, - ответила я.
- Смотри, какой у нее упругий, плоский животик! - заметил он, проведя пальцами вниз по животу.
- Смотри, как все идеально расположено! - продолжал он, ощупывая рукой ее между ног.
- Что идеально расположено? - попыталась вклиниться в наш односторонний разговор она.
- А вас, девушка, никто не спрашивает, - бархатным голосом произнес он. - Лежите и молчите.
- Давай теперь рассмотрим ее с другой стороны? - сказал он, хотя мы не только рассматривали...
Видимо, от перевозбуждения, он быстро дошел до оргазма, и потому мне в этот раз он не достался. Он решил, что я и так получила свое удовольствие.
В другой раз он сказал, что меня ждет сюрприз. И я, наивная, все еще мечтающая о романтике, застала его с красивой, высокой девушкой на съемной квартире. Он сказал, что познакомился с ней в клубе, и что успел с ней встретиться и заняться сексом, поскольку она поставила такое условие - в первый раз без меня.
Он считал нас какими-то партнерами, оставляя за собой большие права. Я же помимо жуткой ревности, испытывала досаду и унижение.
У девушки, видимо, тоже была цель понравиться ему, и потому она старалась сделать вид, что все происходящее ей интересно. Это было абсолютно не так, поскольку ко мне она не проявляла своего интереса, а лишь позволяла нам ласкать себя.
Я не могла совладать со своими чувствами, которые раньше сдерживала. Наверное, это была последняя капля, и из меня вырвался неудержимый поток обид.
Он воспринял это, как проявление моей ревности. Да я это не отрицаю. Я ревновала. Но в этот момент не сама ревность стояла между нами, как невидимая, но ощутимая преграда. Между нами стояло нечто другое - какое-то озарение, которое я еще не хотела впускать в себя, но остро ощущала, что оно рядом. Все эти мои предчувствия и предзнаменования, которые почему то я не сразу истолковываю...
Я смотрела на любимые руки, ласкающие другую девушку, ласкающие так, как ласкают меня. Я слышала голос, мягкий, обволакивающий, и этот голос обращался не ко мне, хотя я была рядом. Я слышала дыхание, прерывистое, несдержанное. Мне кажется, я даже слышала стук его сердца, и оно билось в унисон, но не со мной... Я думала, что только со мной он такой, я думала, что он принадлежит мне, мысленно отталкивая от себя знания о наличии жены. Но значит, он со всеми такой?! А что же тогда наше с ним? Или это и есть ревность? Ревность, которая копилась и в итоге вырвалась, несмотря на все мои старания ее обуздать.
Чтобы не разрыдаться на глазах этой девушки, я поспешила домой. Он же хотел еще продолжения, может, не понимая меня, может, понимая, и игнорируя.
В тот вечер, вернее ночь, я одна шла домой по пустой темной улице, а он провожал ее до такси, почему-то долго прощаясь и извиняясь за мое поведение. Тогда и он на меня обиделся. Называл эгоисткой. Может, я что-то не понимаю? Однако одно я поняла точно. Чувства той девушки его волновали больше, чем мои чувства.
Можно ли поверить в то, что такая скромная, из приличной семьи девушка, как я, все это терпела ради любимого? Нет, такая девушка не может быть столь распущенной и опустившейся. Пусть это все будет моими фантазиями. Хотя действительность куда намного хуже.
Действительность заключается в том, что, увидав однажды свою подругу обнаженной, я почувствовала возбуждение. Она непринужденно перемещалась с одной комнаты в другую, нисколько не стесняясь своей наготы. Во рту у нее была сигарета, в руках небрежно смято белье. Она что-то искала. И мне было все равно, что она ищет. Главное, чтобы продолжала искать в таком же виде. Ее упругая грудь идеального размера и формы, с такими выпятившимися сосками, что делали ее заостренной, зазывно колыхалась при ее движениях. В какой-то момент она встала на колени, прогнула спину так искусно, что я одновременно почувствовала и зависть к ее гибкости, и еще одну волну возбуждения.