Я не говорю о том, что жалею о своем выборе. Наоборот, я благодарна Богу, судьбе, за любовь. Но, убивая во мне последние остатки невинности, Константин убивает и мою любовь к нему".
Часть 12.
Еве было недостаточно того, что она изливала душу в своем дневнике. Ей нужны были слушатели, собеседники, сопереживающие или спорящие. Ей нужна была подруга. И такая подруга появилась - Нина.
С Зоей она не хотела обсуждать часто свои переживания, так как боялась быть не понятой. Она считала, что у Зои тоже есть свои проблемы и хлопоты, и по сравнению с ее, они намного серьезнее: ссоры с мамой, которая была изначально против ее брака, и теперь видя, как Зоя страдает, не могла не удержаться и не уколоть ее, она постоянно ее корила и напоминала: "Я же тебе говорила! Вот теперь не жалуйся. Сама все решай"; забота о ребенке; душевные переживания из-за мужа. Ей требовались деньги, хотя бы на то, чтобы растить ребенка. А муж, уехавший в другой город на заработки, ничего не высылал, говорил: "Помолись! И все пройдет".
"Что пройдет? От молитвы ребенок сыт не будет!", - сетовала Зоя.
Зое тоже нужна была подруга, поддерживающая ее. Ей нужна была подруга, которая ее могла бы понять. Понять ее могла только та, у которой тоже были бы трудности. А Евина жизнь выглядела со стороны беззаботной и счастливой. О том, что Ева страдает, она не догадывалась.
И в этом была не ее вина, Ева сама не делилась своими переживаниями. Не делилась она еще и потому, что они были настолько глубоки, что ей самой были непонятны. Как можно объяснить то, что не понимаешь?! Зоя тоже искала подруг для общения, и находила. Они по-прежнему считали друг друга лучшими подругами. Но теперь у каждой из них появились "заместители", передвигающиеся все больше и больше на место "лучших".
С Ниной они обсуждали многое - прошлое, настоящее и будущее. Они говорили о смысле жизни, о любви, о переживаниях. Они обсуждали мужчин, родителей и общих знакомых.
- Я у него после всего остального - работы, семьи. Он же для меня - все, он на первом месте. Он считает, чем сам занят - важным. А чем занята я - несущественным. Когда он звонит или приезжает, я должна все бросить, не только буквально, но и из головы, и быть с ним, - говорила Ева подруге.
- Чем больше ты жалуешься, тем больше я его ненавижу! - отвечала Нина.
- Я не жалуюсь, а делюсь своими мыслями. Воспринимай это как факт.
- Я бы его уже давно придушила ночью подушкой или яду подсыпала. Поражаюсь твоему терпению.
- Любовь! Что поделаешь?!
- А что такое любовь? - спросила Нина.
- Это что-то глубокое, душевное. Близость душ. Ты не ищешь недостатков, для влюбленного человека его любимый - совершенен! Но даже в силу здравого рассудка или конкретных указаний других на его недостатки, ты все равно продолжаешь любить. Если ты с человеком не за что-то, а вопреки всему, это и есть любовь!
- Ты сейчас говоришь его словами. Это он тебе внушил.
- Я так сама думаю. Просто наши с ним мнения совпадают, - оправдывалась Ева.
- Да. Однако к тебе у него что-то слишком много требований получается. Вопреки всему и какую есть, он не готов тебя любить. С ним ты такая, какую тебя он хочет видеть. Но это не ты настоящая. Я вот считаю, что любящий человек должен быть рядом и помогать, как говорится, и в горести и в радости. Много он тебе помог?
- Я не веду счет его действиям. Я счастлива, когда он рядом, и страдаю, когда его нет.
- Вот именно, что ты страдаешь. И тебе просто нечего сказать. Потому что ничего и нет. Нет его помощи.
- Просто мы по-разному с тобой воспринимаем любовь!
- Когда у тебя будет семья - муж, ребенок, ты тоже по-другому будешь относиться к этому понятию - любовь. Сразу и требования появятся. Они у тебя и сейчас есть! Если бы их не было, не страдала бы! - Нина гордилась собой. Ей казалось, что она, как независимый свидетель, наблюдающий со стороны, видит гораздо дальше и ей проще оценить ситуацию.
- Может ты и права! - согласилась Ева, считающая при этом Нину - человеком менее чувственным, более жестким душевно, чем она сама. - Я понимаю, что он никогда не будет моим целиком, не будем жить под одной крышей, не будем растить общих детей. От этого и страдания.
Ева при этом смолчала о том, что страдает еще и от того, что ей не хочется делать. Не хочется больше заниматься развратом с Константином. Она вспоминала романтику первых лет и думала, как это так незаметно все превратилось в пошлость. Она думала, что Нина будет ее осуждать за развратные действия, что для Нины это все неприемлемо. Однако Нина очень любила слушать откровения Евы.
- А ты уже хочешь создать семью, иметь детей? - спросила Нина.
- Нет. Я еще не готова. Но я думаю о будущем. И хочу, чтобы это было когда-нибудь. Просто раньше я всецело отдавалась своему чувству. А теперь, думая о будущем, понимаю, что эти отношения ведут в никуда.
- А я бы даже сказала - что они мешают тебе! Продолжая быть с ним, ты лишаешь себя возможности встретить действительно что-то серьезное. Будущего мужа! - подчеркнула Нина.
- С Константином тоже все серьезно. Не было бы серьезно, я бы не страдала. Все понимаю, но ничего не могу сделать со своей любовью.
Ева никак не могла объяснить самой себе, почему у нее такие сильные переживания, когда все кажется простым и понятным. Или чего-то все-таки она не понимала? Или у нее в душе, глубоко в душе было что-то особенное, чего нет у многих других?
- Значит, ты недостаточно настрадалась. Как настрадаешься, так сама и расстанешься!
Ева хотела рассказать что-то еще про Константина, но Нина ее резко оборвала: - Все, не хочу ничего про него больше слушать. Будешь еще говорить, я его сама за тебя придушу.
И они обменялись дружественными улыбками.
- А ты веришь в Бога? - спросила Нина.
- Да. Но у меня двоякое отношение. Начну с крестика, который я не ношу. Иисус Христос, распятый на кресте - сын Божий. Он умер на нем. И получается, что люди носят постоянно это напоминание и показывают Богу орудие убийства его сына. Если у человека убьют ребенка, а потом все окружающие будут носить маленькую копию предмета, ассоциирующуюся со смертью ребенка, разве страдающему человеку будет приятно это видеть? С одной стороны, вроде как мы сообщаем: "Мы помним. Мы чтим. Мы любим. Мы веруем". А с другой стороны - какая-то противоречивость.
- Я об этом не задумывалась, - сказала Нина, удивленная размышлениями Евы.
- К церкви у меня тоже двоякое отношение, - продолжала Ева, - С одной стороны, считается, что в святых местах, Бог нас быстрее услышит, а с другой - разве Бог не в сердце нашем? Хотя, может, просвещённые люди и призваны помогать. Куда же человеку бежать, если, например, горе какое-нибудь, и никто не помогает ему? Но и следовать всему, что там положено, разве возможно, не будучи священником? Всякие посты там соблюдать, молиться, церковь посещать. Я как-то прочитала про то, сколько раз в неделю нужно приходить в церковь, да еще и на всякие православные праздники, откуда же столько времени взять обычному человеку?
- Тебе нужно поменьше читать и поменьше обо всем этом задумываться.
- А ты разве не помнишь, как крестили? - и Ева стала делиться с подругой своими впечатлениями от посещения церкви, вспоминая, как они крестили ребенка Нины. Ева была крестной матерью, - Меня поразили бабки-попрошайки у входа, вернее, их и бабками назвать сложно, чуть старше моей мамы. Они даже за руки цеплялись, чтобы им подали рублик. А потом я увидела, что они свободно перемещаются по церкви, заходят даже за прилавки - значит, они работают в этой церкви.
- Да с чего ты взяла, что работают? Может, они, просто делятся своим заработком, - предположила Нина.
- Тем более. Разве это не низко для церкви?
- Что ты так обращаешь на это внимание? Подала бы им по рублю, по пять, да и шла бы спокойно. Не обеднела, а они потом за тебя помолились бы.
- Да какой толк от их молитвы? Все должно от сердца идти. А не покупаться. Разве купленная молитва будет услышана? Да и имя то они не спрашивают. За кого они будут молиться? Так и скажут Богу - прошу тебя, помоги только всем тем, кто сегодня нам подал? - возмущалась Ева.