А когда ей приходилось взбираться по крутому склону, она старалась убедить себя, что он не такой уж крутой, и для храбрости запевала песню, которую подхватывало эхо.
Секретарь организации Союза трудовой молодежи решил, что Мэн пора принять в Союз. Но когда он заговорил с ней об этом, девушка покачала головой:
— Ты предлагаешь мне вступить в Союз, но я никуда не хочу уходить из родного селения.
Только когда секретарь разъяснил ей, что́ должен делать член Союза трудовой молодежи, Мэн стало понятно все. Она тотчас попросила, чтобы кто-нибудь написал за нее заявление. С тех пор как Мэн вступила в Союз и многое узнала о партии, она стала работать еще усерднее. Но когда девушка вспоминала, как просила написать за нее заявление, щеки ее заливала краска стыда. В Союзе трудовой молодежи ей сказали: надо учиться. И вот каждый вечер Мэн с книгой в руке усаживалась перед лампой.
— Сколько времени нужно, чтобы выучить все буквы? — спрашивали ее старики.
Девушка тихо наклоняла голову и улыбалась:
— Учиться надо всегда. После того как выучишь буквы, надо учиться счету.
А подружкам она говорила в шутку:
— Я учусь для того, чтобы писать письма мужу. Вот выйду замуж и после объединения страны пошлю мужа в армию в Южный Вьетнам. А под Новый год напишу ему письмо, чтобы приезжал домой на праздник.
Когда Мэн только-только начала учиться писать буквы, она закрывала ладошкой каждую написанную букву. Учителем в вечерней школе был человек, которого хорошо знали в селении, и все-таки стоило ему подойти к Мэн, как обе ее ладошки плотно закрывали исписанную страницу. Учитель протягивал руку за тетрадью, но Мэн быстро, как молния, хватала и прятала ее.
— Это еще не похоже на буквы. Не смотрите, пожалуйста, — смущенно говорила она.
Теперь все это уже позади. От былой ее робости не осталось и следа. Пусть кто угодно стоит рядом и смотрит — Мэн аккуратно исписывает одну страницу за другой. Каждый вечер после ужина девушка выходила с книгой на крыльцо. Если кто-нибудь пропускал урок, она помогала ему догнать класс. В бригаде трудовой взаимопомощи о ней отзывались с похвалой:
— Наша Мэн прилежная и знает очень много.
Слыша каждый раз эти слова, Мэн отвечала:
— Давайте учиться все вместе, веселей будет.
Учитель вечерней школы, возвращаясь после уроков, говорил:
— Если бы не Мэн, мы не достигли бы таких успехов. Славная девушка…
Жарко. Знойные дни сменяют друг друга. Когда гора, виднеющаяся за домом, закрывает солнце, кажется, что кто-то окрашивает небо в нежно-розовый цвет. Каждую ночь сестрица Ханг[77] одна сидит в своей золотой корзине — не идут к ней в гости ни светлые облака, ни черные тучи. Каждый вечер, не сговариваясь, старики, постукивая бамбуковыми посохами, выходят из селения и собираются в излюбленном месте. Одни усаживаются, подперев рукой подбородок, другие сидят, обхватив колени. Иногда слышится хлопок. Это несчастный комар подвернулся кому-то под руку. Вот один из стариков начинает разговор, другой отвечает:
— Дух — покровитель селения не пришел к нам в этом году.
— Видно, мало показалось ему жертвенной свиньи, которую мы поднесли. В день великого моления нужно было пожертвовать еще и буйвола, тогда дух-покровитель снизошел бы к нашим мольбам.
Кто-то сетует на древний календарь:
— В тот год, когда появляются двенадцать драконов, каждый уповает на другого и никто не желает разбрызгивать воду и сеять дождь. В этом году по календарю значатся только три дракона, но вот уже апрель наступил, а все еще ни капли дождя не упало. Отчего это?..
Старый Тэп — лет ему было больше, чем кому-либо из стариков, — хмыкнул и со вздохом погладил бороду:
— Каждый год во второй день второй луны феи-небожительницы сушат свои одежды. В нынешнем году в этот самый день пошел дождь. Одежды небожительниц вымокли, и теперь они упросили господина Небо жарким солнцем высушить их платье. Правду говорят святые предки: надо молить небожительниц, чтобы они перестали сушить свои одежды.