У меня такой характер, что я всегда опасаюсь быть людям в тягость, боюсь обременить их, особенно незнакомых. Если это мастер-боец, которому поручили чинить часы у местных кадровых работников, то моя просьба прибавит ему лишних хлопот.
Мастер погасил лампу и, потирая руки, сказал:
— Покурю только, передохну, ладно?
Он встал, потянулся за кальяном, стоявшим в углу, и сделал затяжку. Слышно было, как в трубке забулькала вода. Он хитровато глянул на меня исподлобья и спросил:
— А вы любите это дело, нет?
Я покачал головой и признался, что вообще не курю. Оба, и молодой военный, и часовой мастер, вдруг расхохотались. Потом военный сказал:
— Ваше счастье, что у вас нет к этому привычки, не то вы сейчас лишились бы своего табака. Ведь у него нет табака в трубке, одно только бульканье, это он специально, чтобы обмануть посетителей и выпросить у них табак.
Фонг тут же сунул руку под скатерть из парашютного шелка, вынул маленький пакетик и, весело смеясь, сказал:
— На самом-то деле у меня есть немножко. Я сам табак даю всем, кто сюда приходит.
Он скатал пальцами шарик, заложил в чашечку кальяна, зажег и сделал длинную затяжку. В трубке забулькало так звонко, будто бубенцы зазвенели. Фонг курил с довольным видом, и землянка наполнялась дымом. Молодой военный обратился ко мне:
— Это суррогат. Сами делаем из толченого бамбука.
— Ну уж нет, не суррогат! Просто свой, самодельный табак, сделано на линии № 1! — засмеялся Фонг.
Оба они держали себя очень непринужденно и весело, и я почувствовал, что я вовсе им не досаждаю.
— Так что же, часы остановились? — Фонг повернулся ко мне.
— Да, да…
— Давайте сюда, я посмотрю!
Я вынул из нагрудного кармана часы и протянул ему. Он взял их и, едва взглянув, сказал:
— «Николь супер», штамповка.
Он повертел головку и пробормотал:
— Сломана ось маятника — это первое, а второе — шестеренка…
Соединив концы провода, Фонг снова зажег лампу, потом бережно взял часы, повертел их, открыл крышку и надел на глаз лупу.
Я терпеливо ждал, надеясь, что ремонт незначительный и он тут же починит часы. Однако мастер сказал:
— Сломана ось маятника, вот и все.
Эти три слова, «сломана ось маятника», были для меня как звук лопнувшей струны. Я расстроился.
— С часами нужно обращаться осторожно. Не смотрите, что на них написано «противоударные» и «влагонепроницаемые». Думаете, с ними можно обращаться как попало? Все эти гарантии весьма относительны, а иногда и вообще ничего не значат. Я знал одного типа, который купил часы фирмы «Мовадо» и, увидев, что на них написано «противоударные», время от времени швырял их на пол, демонстрируя приятелям, какие у него прекрасные часы. А потом нужно уметь их заводить… Часы следует заводить каждый день в одно и то же время и ни в коем случае не закручивать пружину до отказа. Один раз заметить, сколько оборотов сделал, и, если на следующий день в это время часы идут, значит, каждый раз так и надо заводить. Запомните, никогда до отказа не крутите, потому что часы и без того будут идти двадцать четыре часа. Особенно это относится к таким вот часам, где механизм не очень хороший…
Я молча слушал его наставления. Сейчас все эти советы мне были ни к чему — часы-то безнадежно испорчены. Самое обидное, что не я их сломал. Я знал, что он сейчас закончит примерно такой фразой: «Жаль, что у вас именно такая поломка, здесь ведь нельзя достать запчасти».
— Когда-то наши деды носили «луковицы». Вынут из кармана, посмотрят и снова аккуратно положат в футлярчик. Вот это было надежно, тогда часы по нескольку десятков лет служили. А теперь что? Вчера купили, а сегодня уже в починку несем. Иногда и такие попадаются, им, видишь ли, любопытно внутрь заглянуть. Откроют, да еще подуют туда, думают, что так часы чище будут, и даже не догадываются, что сами же их портят. Ну ладно, оставьте ваши часы, но только раньше чем через неделю не будут готовы. Ваш заказ номер девять, а я сейчас чиню номер третий. Не забудьте: ваш номер девять.
Обрадованный, я не знал, как мне его благодарить. Через неделю, как раз когда я буду возвращаться назад, у меня уже будут исправные часы. И уж, конечно, теперь до самого конца операции, я никому больше их не дам.
— Вы из какой части? — спросил меня Фонг.
— Из второго подразделения, — не счел нужным скрывать я. — Мы стоим в обороне на Горелом холме.
— Вон оно что! — Фонг заметно оживился. — Когда у вас идет бой, нам отсюда с наблюдательного пункта все видно. Вам, наверное, очень трудно приходится без часов?