Как бы там ни было, парень хорошо делал свое дело, и на него спокойно можно было положиться. Мало-помалу Фидеос стал относиться к нему с нескрываемой симпатией и не раз беседовал с ним вполне откровенно. И вот наконец наступило утро, когда он проснулся с мыслью о том, что его пребывание во Вьетнаме подходит к концу: до отъезда оставался всего один день. Фидеос снова с признательностью подумал о парне, который в течение целого месяца заботливо обслуживал его и усердно опекал. Поразмыслив некоторое время, он положил в конверт довольно приличную сумму, написал несколько теплых строк и, сунув конверт под настольную лампу, отправился в Храм Запада — ему не хотелось вынуждать этого парня брать деньги у него из рук…
Фидеос нажал кнопку звонка и в задумчивости подошел к окну.
Летний день в тропиках. Ясное, синее небо, уходящее в беспредельную высь. На вековых деревьях вдоль улиц играют солнечные блики — словно золотые зайчики резвятся в густой листве. Вот целый сноп золотых лучей вспыхнул ослепительным сиянием… Фидеос снова и снова представлял себе Храм Запада с его древними ступенями, выщербленными дыханием веков… А бухта Халонг? Ее невозможно забыть… Или Пагода благовонных следов… Уже в первую неделю он увидел так много необычного, что был вполне удовлетворен своей поездкой. Нет, не зря он пустился в столь дальнее путешествие. Не зря… Но теперь, когда до отъезда остались считанные часы, к чувству удовлетворенности примешивалось какое-то новое, тревожное ощущение… Оно появилось сегодня утром там, в Храме Запада… В последнюю минуту легкое, радостное настроение неожиданно сменилось грустными раздумьями о том, что он еще бесконечно далек от подлинного понимания этой страны. Природа вокруг Храма Запада неброская и обычно не вызывает у туристов восторга, но зато статуи буддийских святых… они просто великолепны. Каждая линия, каждая деталь наводит на глубокие раздумья… Фидеос долго не мог отойти от деревянной статуи Архата[49]. Едва сдерживая почти болезненное волнение, он снова и снова возвращался к статуе. Какие руки… И это всего лишь копия! История исчезновения подлинника для Фидеоса так и осталась загадкой, но и копия — истинный шедевр! Прошло несколько часов, а Фидеос все еще был здесь, не в состоянии оторвать взгляд от этих рук, — сухих и жилистых, но таких живых и гибких, словно в каждой жилке билась теплая кровь. Ничего подобного ему до сих пор не приходилось видеть. Фидеос попытался представить себе вьетнамского скульптора, несколько веков назад дерзнувшего создать эти прекрасные руки… Нет, это совершенно невозможно! Именно эти руки, гениально воспроизведенные неизвестным художником, приблизили Фидеоса к пониманию, пусть иллюзорному, души вьетнамца тех далеких времен… Или это всего лишь самообольщение? Но разве статуя Венеры Милосской не дает ключа к пониманию души гениального художника Древней Греции, его родины?
Храм Запада Фидеос покинул, полный совершенно новых ощущений: Вьетнам и его народ стали ближе, понятнее…
Фидеос отозвался на стук в дверь. А, вот и он.
— Скоро будем с тобой прощаться, дружище. Через шесть часов я навсегда покину Вьетнам. Жаль… но что поделаешь? Ты мне ужасно нужен, у меня полно дел.
С этими словами Фидеос раскрыл чемоданы и принялся укладывать в них вещи, беспорядочно разбросанные по всей комнате, исподволь наблюдая за парнем: чего доброго, он снова попытается незаметно вернуть деньги, как он проделывал уже не раз. Но малый держался будто ни в чем не бывало. Разве что на этот раз, как показалось Фидеосу, он был особенно прилежен и проворен. Заметив, что парень собирается убрать в шкаф чайный сервиз и другие казенные вещи, Фидеос сказал:
49