Что делать, Бзюмбль не знал. На всякий случай он взял самый большой молот с киркой и ударил что есть силы по стене. Ничтожная надежда не оправдалась: скальные образования, в отличие от пустынных терриумов, по обыкновению состояли из атомита, самого прочного камня, справиться с которым могло только передовое оборудование далёкого Фардулака.
Волнующий запах аврума по-прежнему наполнял ноздри Бзюмбля, но радость медленно исчезала в чёрнеющем отверстии стены.
До возвращения слуг из Северного леса он предпринял ещё несколько попыток добраться до аврума и даже использовал телескопический щуп, но всё было тщетно. Бзюмбль находился в удручающем состоянии безысходности, когда тишину апартаментов нарушил тяжёлый топот услужливых переростков. Впервые за несколько лет им посчастливилось увидеть своего господина таким.
— Тебе нехорошо, майстер Бзю? — робко поинтересовался Хитромордый Фримбль, почёсывая старческую плешь на макушке.
— Я зол. И голова болит. Оставь меня, — сказал Бзюмбль.
— Но у меня есть лекарская квалификация… Ты же помнишь. И если желаешь, могу помочь с обретением нужного здоровья, — не унимался Фримбль.
— Отстань уже! — хозяин был непреклонен. — Все отстаньте! Ступайте лучше за водой.
На отверстие в стене он успел повесить свой портрет, и запах аврума медленно рассеивался. Сквозняков и порождающих их ветров здесь никогда не наблюдалось, что обуславливалось особыми климатическими условиями. Запахи здесь просто диффузионно смешивались с окружающей средой, утрачивая свойства. Но Бзюмбль не переживал, что слуги учуют аромат его тайны: переростки никогда не отличались обострённым нюхом.
«Что же делать? — терзался он, оставшись снова в одиночестве. — Может, кого-то нанять?»
Но никого из общины с меньшими размерами тела он припомнить не мог — все копатели, не считая переростков, были одинаковыми. Старый анорексичный Хьямбль недавно ушёл в мир настоящей тьмы, а юного копателя Мёмбля сковала пожизненная парализация в одной из газовых терриумов прежних раскопок. Нельзя было использовать для этой тайной операции детей — они, как известно, народец непредсказуемый, болтливый и бесполезный. К тому же, если бы и нашёлся кандидат для этой цели, то он бы потребовал половину аврума себе, а такой исход дела был неприемлем для Бзюмбля — ведь только алчность движет прогрессом, как гласило второе правило копателей.
Он достал из-за пазухи свою шкатулку и открыл её. Кто-то на досуге считает звёзды на небе, кто-то ловит непрошено залетевших стрекачей, кто-то и вовсе пишет некрасивые картины, чтобы завешивать ими тайные отверстия. Бзюмбль не был из числа этих чудаков — на досуге он любовался аврумом. Это увлекательное занятие успокаивало его нервы, тренировало ноздри и приближало к заветной мечте. В этих маленьких слитках был смысл настоящей жизни, её вкус, запах и цвет, и если бы их не существовало, можно было бы и не жить.
Острыми когтями Бзюмбль осторожно освободил слитки от тончайших, но крепких лепестков полидурии. Они были одного цвета с аврумом, а их контуры в развёрнутом виде напоминали какие-то фантастические существа, с короткими конечностями и приплюснутыми головами. Несмотря на осторожность Бзюмбля, один из лепестков, прилипший к слитку аврума, всё-таки порвался.
«Существо лишилось лапки…» — грустно констатировал Бзюмбль.
В это же мгновение его глаза расширились, а волосинки на макушке приобрели строго вертикальное положение — так бывало всегда во время озарения.
— Я отрежу себе лапу! — выдохнул он громко, опасливо озираясь по сторонам. Но в апартаментах было пусто, к тому же атомитовые стены не имели ушей.
III
Хитромордый Фримбль был крупным переростком. Он верно служил одинокому Бзюмблю много лет и был его правой лапой. Даже имеющиеся слитки аврума были получены благодаря хитрости и старанию Фримбля. Поэтому сомневаться в его преданности не было ни малейшей причины. Раньше Фримбль практиковал лекарское искусство на Фардулаке, но благодаря конкуренции, его новаторские методы исцеления были признаны утопией, и Фримбль был сослан сюда, в помощь копателям.
А план Бзюмбля был простым и одновременно с этим — жертвенным. Хитромордый Фримбль ампутирует ему одну конечность, включая плечевой сустав, из-за чего объём верхней части тела Бзюмбля уменьшится на одну треть. Он доберётся до своего аврума — и превратится в самого счастливого и состоятельного копателя в мире. После этого Бзюмбль улетит на технически оснащённый Фардулак, где поправят его пошатнувшееся здоровье и пришьют новую конечность — на Фардулаке всё возможно, был бы аврум за пазухой…
Хитромордый Фримбль внимательно выслушал своего господина и, освободив от портрета отверстие в стене, с любопытством осмотрел его. Непререкаемой обязанностью Фримбля было выполнение всех мыслимых и не мыслимых распоряжений майстера Бзю. А задача, поставленная нынче, требовала от него профессиональных навыков, которые наконец-то он может применить на деле. Ампутация части тела была плёвым делом, чему из-за полного отсутствия лекарской практики Фримбль был рад как никогда. Наконец-то его запылившийся чемоданчик с инструментами откроется, предвкушал он. Несмотря на преклонный возраст, Фримбль даже не сомневался, что сумеет извлечь из тоннелей своей памяти нужные научные знания для проведения операции.
— И не забудь посадить на цепи своих переростков, чтобы не шастали тут. И дай им по бочке спиры из моих запасов, — закончил Бзюмбль свой инструктаж.
— А каким образом я смогу быть полезным на Фардулаке, майстер Бзю? — задал Фримбль единственный интересовавший его вопрос. — Я не имею права там появляться до следующего Парада Тринадцати Спутников.
— Об этом не переживай! Силы аврума очень велики… — Бзюмбль оскалисто улыбнулся. — Ну, сделаешь то, что я сказал?
— Да, майстер Бзю. Сделаю.
Сказано — сделано. Лекарский чемоданчик Фримбля был наконец-то открыт.
Операция прошла успешно. Левая лапа полностью была удалена. Облачённый в заживляющую плёнку Бзюмбль покоился на древесном лежаке и размышлял о насущном, о новой жизни.