— Почему ты один? — спросил Келлан, кивая на следы ночного лагеря.
— Нас было двое, наставник Келлан, — отрапортовал послушник, вытянувшись как по струнке. — Даже семеро, если считать слуг. Те ушли, когда закончился прием гостей — они и нужны-то были, только чтобы провожать их к празднику. Час назад Хранитель ключей разрешил Милу идти спать, меня оставили за главного. Тут уже давно никого. Не приходят и не уходят.
— Директор Роберт и наставник Велиан не возвращались? — спросил послушника Келлфер, и тот потупился.
— Нет, директор. После окончания прибытия гостей никто не появлялся.
Он протянул Келлферу свиток, но директор не стал забирать его, и парень спрятал список за спину.
— Никто? — задумчиво переспросил Келлфер. И обратился к Келлану: — Мне это не нравится. Аринелла при мне посылала за Каретским зеленым вином, его должны были принести к середине ночи. Кроме того, я не помню ни года, чтобы ушедшие пьяными гости не возвращались за чем-то, что забыли.
Плохое предчувствие шевельнулось внутри Келлана.
— Думаешь, что-то с порталами?
— Не исключаю. Сколько у нас времени?
— Восемнадцать минут, — ответил Келлан.
— Доложи Сину уже сейчас, — предложил Келлфер.
Келлан кивнул, сосредотачиваясь.
«Порталы не использовались на вход после полуночи, несмотря на то, что должны были вернуться слуги».
«Спасибо, — сквозь шум защитных слоев уловил он далекий голос Сина. — Ждите Роберта. По истечении условленного времени сработает портальный камень, и он в любом случае вернется. Я заканчиваю здесь и направляюсь к вам».
— Син присоединится к нам позже, — оповестил Келлан Келлфера.
.
Ровно по истечении шестого часа после полуночи центральный проем мигнул, затем дрогнул снова, как будто неуверенно. Келлан и Келлфер приблизились, готовые встречать директора Роберта, но вместо него им под ноги вывалилось что-то буро-красное и мало похожее на человека. Послушник вскрикнул, потянувшись к тревожному кристаллу, но Келлан жестом остановил его: в упавшем на иней мужчине не было и капли опасности, только бесконечная, всеобъемлющая боль, от которой Келлан задохнулся в агонии столь ужасающей, что остался на ногах лишь потому, что Келлфер поддержал его. Келлан с усилием стащил с руки браслет, швырнул его на траву, и закрыл разум, пытаясь отдышаться. Тем временем Келлфер, окруженный щитом, аккуратно приблизился к человеку и перевернул его на спину. Маленькую полянку огласил нечеловеческий вопль, и Келлфер отшатнулся.
— Велиан, — проговорил он тихо. — Келлан, докладывай Сину и зови Теа.
— Уже, — коротко ответил Келлан, слушая лаконичный ответ всегда готовой помочь целительницы.
— Велиан, где Роберт? — наклонился к изуродованному мужчине Келлфер, но тот снова завыл, и директора отбросило волной прочь: от боли Велиан, похоже, перестал контролировать себя. Послушник бросился к директору, желая помочь ему встать на ноги, Келлфер отмахнулся от его помощи, как отмахиваются от назойливой мухи, и сам неспешно поднялся, отряхиваясь.
Келлан же подошел к Велиану и так нежно, как смог, окружил его мягким защитным коконом. Единственный уцелевший глаз уставился на Келлана, Велиан открыл то, что раньше было ртом, а теперь скорее напоминало мокрую разорванную подкладку плаща, и попытался что-то сказать. Из отверстия вырвался лишь булькающий кровью всхлип, и глаз закрылся, а по изрезанной щеке потекла слеза.
Келлан выругался и открыл разум.
Боль набросилась на него, но в этот раз Келлану удалось устоять, пусть и на коленях. Болела, кажется, каждая частичка тела, и смерть была не худшим вариантом избавления от этого непроходящего мучения. Что-что было сломано и внутри, куда глубже, чем ребра.
— Велиан, послушай, — сквозь сжатые зубы проговорил Келлан. — Не пытайся говорить. Подумай, просто подумай. Я услышу.
Кровавые, ужасающие образы роились в мозгу Велиана, он никак не мог сосредоточиться, нечастный плакал и кричал. Келлан с ужасом увидел и образ Роберта, скованного, но целого, и услышал какой-то крик. Каленое железо, ножи, крюки, хлысты, камни, клещи. Все смешалось в один ужасающий ком, и, сберегая свой рассудок, Келлан снова закрыл разум, удерживая себя от того, чтобы повалиться на землю рядом с молодым наставником, мастером иллюзий, и мухи не обидевшим за свою недолгую жизнь.
Келлан вздохнул и попробовал еще раз.
«Тише, боль отдельно от тебя», — прошептал он, отгоняя кошмар, и кровавый свет чуть померк, и хотя страдание не ушло, Велиану удалось немного собраться. Ослепительная, обжигающая ловушка, и сразу же боль, от которой Велиан теряет сознание. Снова загорелся образ Роберта, скованного спинеловыми кандалами, сидящего в железном кресле, и рука, грубо держащая лицо директора так, чтобы он мог видеть мучения Велиана. Ошейник не застегивается, они о чем-то спорят, и снова боль, режущая боль, разрывающая, плавящая, колющая, жгущая, еще больше боли, куски того, что раньше было телом, оторваны и лежат между ними, у ног Роберта, и хочется сдохнуть. Роберта, наконец, перестают держать смуглые руки, и он падает с кресла, как огнем вспыхивает от удара освежеванное бедро, и все пропадает.