…А затем и её назвали по имени.
– Ширли… Ты помнишь меня, детка?
– Да, – помедлив, честно ответила она.
И Главный Истребитель заплакал.
Внук ведьмы
В комнате густо пахло сушёной ромашкой и чабрецом. Ветер, проникая сквозь щели в рассохшихся рамах, сдувал пыль с полога на давно пустующей, холодной кровати; качались подвески на люстре – дзынь-звяк, дзынь-звяк…
– Привет, бабушка, – тихонько поздоровался Сэм, зайдя в комнату с ведром воды и тряпкой.
Тишина. Ведь мёртвые не могут ответить.
Сэм почесал свежий синяк на скуле и взялся за работу: вытер стол, протёр от пыли все тарелочки на полке у камина, все странные книги на стеллажах… Стряхнул паутину с пучков сухих трав, что стояли в вазах.
Обычно всё это делала мама. Но когда она уезжала в командировку, за дело брался Сэм. Он не жаловался – да как можно? Это же комната бабушки, той самой, что учила его давать отпор, стоять за себя и не сдаваться! И пускай, под конец жизни она стала немного чокнутой: вообразила себя ведьмой, стала скупать всякие книжки в телячьей коже, делать ритуалы для силы и здоровья семьи – с травами, пентаграммами, куриными косточками… И пускай не захотела упокоиться в земле: потребовала кремацию, и чтоб её пепел рассеяли по ветру… Сэм до сих пор верил, что какая-то часть её – неуловимая, призрачная – остаётся в комнате. Бабушка была славной. Они с мамой любили её, несмотря на чудачества.
Сэм никогда не был особо смелым. Бабушкины травяные отвары – на меду, для сил и отваги – амулеты и талисманы, не давали никакого эффекта. Хилый, болезненный на вид Сэм всегда был лакомой добычей для всех хулиганов. Особенно, для Пирата.
Сэм нахмурился, и пальцы сжали мокрую тряпку сильней. Да, от Пирата было много проблем. Патлатый пацан, недавно переведённый в их школу, не зря носил такую кличку: агрессивный, как бойцовский петух, он уже в двенадцать лет ходил одноглазым. Левый глаз его, когда-то выбитый в драке, сменил стеклянный. Но иногда, чтобы упрочить власть, основанную на страхе, Пират приходил в школу без стекляшки. Пустая глазница, без сомнений, выглядела куда устрашающе.
Сэм протёр столбик кровати, продолжая вспоминать. У него и так не было близких друзей, а уж с появлением Пирата и подавно. Никто не хотел ссориться с главным школьным хулиганом, поэтому Сэм – бледный, зачуханный – быстро стал главным всеобщим изгоем. Он не мог выпендриться модной одеждой или супер-гаджетами, как другие, – в их неполной семье царила строгая экономия – а, будучи меньшинством, не мог дать отпор. Бабушкины уроки не помогали. А уж когда её не стало…
«Не бойся, Сэмми. Думай! У них – мускулы, зато у тебя – мозги! Хитрость!» – бывало, говорила бабушка, тыкая в лоб веточкой-пальцем.
Сэм вздохнул. Была бы она настоящей ведьмой – не умерла бы так быстро. Не оставила бы их с мамой одних. Владел бы он сам колдовской силой – тогда бы и хитрость была не нужна. Превратил бы Пирата в жабу – делов-то… Глядишь, другие и начали бы с ним дружить. Перестали бы бояться, что тоже станут изгоями.
Взгляд Сэма рассеянно скользнул по комнате и уткнулся в сундук, прикрытый кружевной салфеткой. Там бабушка хранила особые вещицы: пузырьки с кладбищенской землёй, собранной в полнолуние, самодельные свечи всех форм и размеров, тканевые мешочки с травяными амулетами и многое другое. Порой Сэм открывал сундук и перебирал их, как сокровища. Вспоминал, что в последние дни говорила бабушка. Это для того, вот это – для другого…
Отложив тряпку, Сэм пошёл к сундуку и, открыв его, встал рядом на колени. Первым делом в глаза бросилась сушёная, выдолбленная изнутри тыква, которую украшали чернильные знаки.
«А ведь скоро Хэллоуин, – внезапно понял Сэм. – Все будут праздновать и…»
Он застыл, вспомнив, как в позапрошлый праздник ездил с мамой и бабушкой в другой город. Там он и увидел балаган с диковинками. Помнится, возле него так и кишела ребятня – будто саранча, налетевшая на поле.
«Что, если…»
Взгляд Сэма заметался по бабушкиному богатству и увидел пустую пузатую банку с ржавой крышкой. В том балагане было полно банок с эмбрионами, плавающими в спирту. Было и нечто вовсе уж невообразимое – возле него гуляк стояло особенно много. Все только и спрашивали: «Да что это, что?» Глаз оторвать не могли.
«У них – мускулы. Зато у тебя – мозги!» – словно прошептала бабушка.
Сэм посмотрел на банку. И вдруг улыбнулся.
***
– Что, фрик? Решил выпендриться? – нехорошо улыбнулся Пират, зажав Сэма в углу.
Была вторая перемена, рядом – ни одного учителя. Только он, Пират и его дружки.