– Приезжай! Немедленно!
В трубке заорали гудки.
Кора с минуту кусала губы, сидя на кровати. Затем вскочила и стала одеваться. Спустя полчаса она уже звонила в дверь родительского дома. Отец открыл почти сразу и первым делом наставил на неё пульверизатор с антисептиком.
– Руки! А теперь повернись!
«Господи, па», – хотела закатить глаза Кора, но передумала. Пора было уж привыкнуть к папиным тараканам. За столько-то лет. Слабая надежда, что на пороге её встретит сияющий брат, таяла с каждой секундой.
Обдав Кору спиртовым облаком, точно духа́ми, отец наконец-то впустил её внутрь и завёл на кухню.
Там Оскара тоже не было.
– Пап. Что случилось? – устало вздохнула Кора, но отец замахал на неё пухлой ладонью, зашипел:
– Тс-с! Он там!
– Где?
– Наверху, – одними губами сказал отец и поднял палец вверх.
Кора моргнула. Чердак. Ну конечно.
«Боже… А ведь сегодня годовщина. Тринадцать лет, как пропал Оскар».
– Прислушайся! Он там, пробрался в дом и опять со своими тварями!
Отцовский кулак яростно ударил стол. А где-то на чердаке…
Кора нахмурилась и встала.
Шепотки. Шуршание. Шаги? Знакомые шаги, словно кто-то ходит, слегка подволакивая правую ногу?
– Я хотел вызвать очистку, но они не берут ночные вызовы! – прошипел отец, брызжа слюной. – А сам…
«Сам ты никогда не пойдёшь туда. Боишься», – подумала Кора, медленно идя к лазу на чердак.
Шуршание стало громче. Она знала это шуршание. Тогда, давным-давно, оно было тихим, отнюдь не таким громким, но…
Взяв стремянку, Кора полезла вверх. Сердце отчаянно стучало в ушах. Неужели, спустя столько лет и поисков? «Пожалуйста, окажись там, окажись…» – всё думала Кора, открывая дверцу лаза.
Темнота. Все звуки стихли, как по команде. Кора залезла на чердак полностью и, не отходя от лаза, включила фонарик смартфона.
– Ну что там, что? – завопил отец снизу.
– Ничего, – мрачно ответила Кора, обозревая пустой чердак.
Она была здесь одна, не считая пары-тройки пауков, что облюбовали себе местечко у окошка. Никаких следов на пыльных досках, только скромная рухлядь – стол да плетёное кресло – в уголке. Никакого живого ковра из разномастных букашек…
…И Тараканьего бога.
«Всё – фантазии. Самовнушение. Вам показалось».
Кора вздохнула, зажмурилась. И стала вспоминать, как пропал брат.
***
С раннего детства Оскар тащился от насекомых – чем противней, тем лучше. Увидев по дороге в школу букашку, брал её и переносил в безопасное место, на траву, а иногда – втайне приносил домой. Комната его была обклеена плакатами с фото и рисунками всевозможных мелких тварей: крылатых, с хоботками и тонюсенькими ножками, с фасеточными глазами и пижонскими усиками…
Но особенно, больше всего на свете, брат любил тараканов. А они – вот странное дело! – похоже, любили его. Из-за этого к нему и прилипла та кличка.
Кора помнила, как Оскар принёс в школу своего первого любимца. Установил на парте коробку с самодельным лабиринтом и пустил туда рыжего таракана. Умница-букашка преодолела расстояние за десять секунд, вызвав у одноклассников восторг. Тогда Кора ещё не знала, что брат увлечён насекомыми серьёзно. Думала, что со временем он всё это перерастёт, особенно, зная их отца – инсектофоба, помешанного на чистоте, – однако…
В день, когда брат объявил, что хочет учиться на энтомолога, он впервые получил пощёчину. Да такую, что упал.
«И думать не смей! Опозорить меня хочешь?!» – орал отец, отмахиваясь от плачущей матери и дочки. Он и думать не мог, что сын, продолжатель рода, чьи славные предки занимались бизнесом по производству химикатов, подложит ему такую свинью.
«Только. Через мой. Труп!»
Оскар, уже получивший титул Тараканьего бога, ничего не ответил. И лишь спустя неделю, ночью, позвал Кору на чердак. Там, в пику отцу, он и устроил настоящее тараканье царство.
«Что ты делаешь? Он же узнает…» – прошептала Кора, глядя на аквариумы разных форм и размеров, внутри которых копошились столь же разные, удивительные тараканы. Шуршали, двигали ножками-усиками…
«Не узнает. Он вспоминает о чердаке лишь перед Новым Годом – привычка! А я лазаю сюда по ночам, пока он дрыхнет. И до декабря успею съехать…» – улыбаясь, ответил Оскар.
Да. Он был гораздо смелее неё, папиной дочки. Иногда Коре казалось, что отец любит её, балует гораздо больше не столько из-за послушания, сколько из-за внешности: она больше походила на него, чем на мать. А вот Оскар – наоборот. И тараканы его…
Однажды они помогли ей отбиться от мерзкого ухажёра. В тот день, когда Пит Роббинс вздумал зажать Кору в переулке, Оскар, проходящий мимо, ринулся отбить сестру, но субтильный, хромой на одну ногу, был легко отшвырнут одним ударом. Однако не зря он носил кличку Тараканьего бога. Секунда, вторая – и орда тараканов, пущенная из рукавов, облепила брючины Пита и поползла выше: на руки, что тискали Корину грудь, на шею, заглянули в ноздри… Вот тогда Пит и заорал: понял, что влип.