Днём, иногда просматривая новости, Рон удовлетворённо кивал, когда камера показывала новый труп. Удовлетворение – вот что чувствовал он и переключал канал, когда диктор начинал рассказывать о детях, оставшихся сиротами, и безутешных мужьях. Это не трогало его. Абсолютно. Главное – это его спокойствие.
Рон охотился в ночных тенях, высматривая печальных особ и почти не задумываясь о причинах их печали. Их слёзы, их волосы, что так легко наматывались на кулак, – вот что было важно. Рон убивал свой страх, уничтожая «банши». Но раз за разом чувство свободы и силы становилось менее ярким, не таким, как в самый первый раз.
«Ты победитель. Ты жив. Ты вовсе не дрянной мальчишка, – повторял Рон, как мантру. – За тобой не придёт никакая банши. Потому что ты сам придёшь за ней…»
Время шло, привычки сохранялись. Удача благоволила, а по рыжим вискам ползло серебро. И в день, когда страх вновь распахнул жаркую пасть, чтобы куснуть его, Рон опять вышел на ночную охоту.
Он приметил Её у сквера. Она стояла под фонарём, горько рыдая в платок. Красивая, заметно даже издалека. Быть может, проблемы на работе или бросил парень, ведь и красивых бросают…
Страх сменило возбуждение. Рон подобрался, точно бигль при виде кролика. Продолжая плакать и причитать, девушка, наконец, пошла дальше.
«Куда свернёт? Влево, вправо?»
Влево.
Рон тенью скользнул за ней. Луну скрыли ночные облака; поднялся ветер, что донёс до трепещущих ноздрей запах вересковых лугов и полынной горечи. Жертва шла вперёд, мимо вязов и тусклых фонарей, и тонкие волосы летели вслед болотным туманом.
– Мама, – внезапно позвал в тиши чей-то голос. – Мамочка!
Рон споткнулся. Перед внутренним взором вдруг мелькнул незнакомый мальчишка: светловолосый, заплаканный, он стоял средь кладбищенской толпы и тянул руки к гробу.
«Что это? Что за?..»
Рон встряхнулся. Галлюцинации. Нужно скорей домой. Нужно быстрей доделать работу.
На его счастье блондинка шла нога за ногу. Плелась, рыдая по кому-то, – жалкая, одинокая глупышка…
– Хелен, малышка, – всхлипнул кто-то совсем близко, и Рон едва не упал, увидев парня, плачущего с газетой в руках. – Ну почему ты не дождалась меня? Почему пошла одна?!
«Уйди прочь!» – чуть не заорал Рон, прибавляя шаг.
Видение исчезло, но он успел, конечно же, успел увидеть знакомое фото в газете. Белокурые волосы, мёртвые глаза. Оказывается, третью звали… Хелен?
«Прочь из моей головы!» – не понимая, что происходит, мысленно взвыл Рон – и побежал, уже не скрываясь.
Плевать, что она услышит, плевать, что закричит – он вдавит этот крик в её глотку и…
– Она видела в людях только хорошее. Каролина работала в центре для инвалидов и…
– Уходи!.. – прокричал Рон женщине в чёрном, что появилась под фонарём за кафедрой, и прибавил скорость.
Вытянул руку: схватить волосы, намотать, растерзать…
Запах вереска и полыни стал гуще. Густым, словно замедляющий время, незримый кисель, что всегда настигал его во сне, том самом кошмаре из далёкого детства: том, где когтистые руки, бледное лицо и волосы, эти проклятые длинные волосы, что взметнулись, когда девушка обернулась – и глаза Рона полезли из орбит.
– Рональд О'Мэлли, – прохрипела блондинка, становясь ужасной, – ты – мой!
Рон отшатнулся. Падая в пустоту, визжа, он ещё успел увидеть сонм женских призраков, что поднялись рядом с банши.
…А потом рот её открылся в пол-лица, выпуская пронзительный, уничтожающий вопль.
Озёрная мать
У́на терпеть не могла возвращаться в места, где ей было плохо. Но хуже, гораздо хуже было возвращаться туда по работе.
«Майкл Эванс, десять лет, ушёл вечером на озеро – и не вернулся…»
Уна стиснула зубы и ощутила, как вдоль позвоночника выступил пот. Сразу захотелось дать себе пощёчину.
«Соберись, тряпка! Ты детектив или нет?» – яростно подумала Уна, крутанув руль. Конечно, детектив. Направленный в провинцию ради нового дела. Сыщик с регалиями, опытом…
«Майкл Эванс, десять лет, озеро…»
…И личными тараканами.
Зубы скрипнули, когда слева, в окне автомобиля, блеснула знакомая водная гладь.
Детектив. Мда.
Сейчас она была просто Уной Джонсон – той, что до сих пор боялась глубокой воды. Той, что ехала искать своего племянника. Той, что так и не нашла Себа…
«Не думай о нём! – жёстко приказала Уна, сворачивая к дому. – Не сейчас!»
– Уна, Уна!.. – плачущая Дина уже неслась навстречу.
Следующие полчаса Уна слушала то, что уже несколько раз выслушали местные полицейские. Версий исчезновения мальчика было несколько. Но все они сходились в одном: виновата мать. Та, что переживая измены мужа и трудный развод, совсем забросила сына. Слишком поздно заметила, что его нет.