С Максом они встречались полгода, и Глория, похорошевшая до неприличия, считала, что это, наконец-то, Любовь.
Да только Макс, очевидно, думал иначе, раз успел зажать у шкафчиков ту новенькую чирлидершу.
Увидев их вместе, Глория, конечно, закатила скандал – такой, что в школе чуть окна не выбило, – а потом прибежала плакаться к кузине. Там-то, в чужом доме, у неё и созрел новый авантюрный план…
– Здесь! – ликующе прошептала Глория.
Её фонарик высветил надгробье и фигуру печальной женщины. На какое-то мгновение Фиби перестала дышать: слишком уж реалистична поза сидящей и мраморные складки платья. Слишком похожа на оригинал, виденный по старым фото.
«Она мёртвая. Успокойся, – сказала себе Фиби и, нервно хихикнув, повторила: – Успокойся. Вы всего лишь хотите вызвать её дух».
Всего лишь.
Фонарик вдруг мигнул, а за спиной что-то хрустнуло. Подпрыгнув, Фиби обернулась…
…Никого. Только ночь. Кладбище. Она и Глория, что, опустившись у старой могилы на колени, достаёт из рюкзака потёртую книгу, чашу и костяной нож.
– Иди сюда! Чего застыла?
Едва не споткнувшись, Фиби подошла и тоже присела. Свет от фонариков стал ощутимо бледнее; темнота густела, словно чуя то, что совсем скоро сможет заявить свои права: обступить, обнять, укутать их полностью, точно громадный паук, паучиха Шелоб в два кокона.
«Августа Шелли», – прочитала Фиби на надгробье. Когда-то, давным-давно, Августа была первой красавицей их города – женой мэра, блиставшей на всех вечеринках. У неё были голубые глаза, пшенично-золотые волосы и, конечно же, голливудская улыбка.
Говорят, когда в их особняк приехала полиция, эта знаменитая улыбка осталась на её губах. Даже когда из дома вынесли труп неверного мужа, чьё горло было перерезано от уха до уха, даже когда Августа отправилась в психушку – она не переставала улыбаться.
Глория тоже улыбалась, когда говорила, что отомстит Максу.
«Но ты же не хочешь…» – неуверенно начала тогда Фиби.
«Убить его, как Августа? Нет, Фибс, конечно, нет! – расхохоталась Глория. – Я хочу вызвать её дух, чтоб он как следует напугал засранца. Пускай поседеет в шестнадцать!»
Глория имела весьма широкий круг общения. Фиби не знала, кто из её друзей притащил книгу, полную странных знаков и заклинаний, и объяснил ей, что делать, чтобы вызвать дух. Больше всего это напоминало некий розыгрыш, хэллоуинское баловство. Ведь если хорошенько подумать – призраков не существует, это всё байки.
«Схожу с ней, составлю компанию, – думала Фиби, борясь со страхом ночи. – Конечно, ничего у нас не получится. Но, может, Глория, наконец, успокоится и перестанет страдать…»
– Дай сюда руку!
Фиби покорно подставила ладонь. Укол, лёгкая боль – и горячая капля скользнула в чашу, к крови Глории. Кузина положила фонарик на землю, чтобы светил на страницы книги, и стала читать по латыни. Одна фраза, вторая, третья – и тут, взяв нож, Глория смешала кончиком лезвия кровь… и стала рисовать им знаки на платье мраморной женщины.
Фиби облизала губы. Призвать духа, подчинить его себе, заставить выполнить желание – вот чего хотела Глория. Но чем больше она говорила и рисовала, тем холоднее становилось вокруг. Фонарик гас, будто стремительно садилась батарейка, а от закушенной щеки во рту вдруг появился привкус железа.
А потом появились огоньки.
Они вспыхнули на соседней могиле и медленно, как шаровая молния, поплыли прямо к ним.
– Глори…
Глория не остановилась. Голос её стал громче, в нём пробудились незнакомые нотки. Что-то тронуло спину, и Фиби, взвизгнув, вскочила. Оба фонарика погасли – разом, как по команде. Шары света – тоже.
Сзади хрустнуло, точно суставы старухи. И Фиби, поглощённая беспросветной тьмой, каким-то нутряным чутьём поняла: это она. Это мраморная Августа Шелли, что пробудилась и сейчас…
Завопив, Фиби бросилась бежать. Она словно оказалась в кошмаре, где не видно ни зги: небо, затянутое тучами, скрывало звёзды, луна и вовсе в стадии новолуния, впереди – ряды надгробий, ангелы, что кажутся демонами, нет ни фонарика, ни телефона, чтоб подсветить – забыла дома.
«Дура. Дура!» – вопило в голове.
Фиби неслась в никуда, то и дело натыкаясь на могилы, и, наконец, упала, запнувшись о какой-то корень. Боль от удара немного привела в чувство. Рядом, в кустах, злобными феями вспыхнули огоньки. Вот они ближе, ближе…
– Светлячки? – поняв, прошептала Фиби.
От перенапряжения захотелось разрыдаться. И тут же обожгла новая мысль: где Глория?
«Ты бросила её. Ты бросила её там одну!»