— Извини. А моя работа…
— Распечатки сделаешь, ну, выжимки, можно просто запись на диске — это если что-то нужное найдешь — будешь секретарю передавать. Или тому, кто даст заказ.
— И я…
— Тебе отдельную комнатушку выделят, тетя Галя договорилась, я ей расписала, какой ты дичок! Там холодильник поставят, шкаф для всякой чепухи типа красивых салфеток или хрусталя, короче, принимай завтра хозяйство!
— А кому я… подчиняюсь?
— Напрямую? А никому толком, полнейшая свобода действий! Само собой — с бухгалтершей придется частенько контачить, есть у них тетка такая, денежки будет тебе на всякую мелочь выписывать, с секретаршей, наверное, она должна знать, что на стол гостям ставить, ферштейн?
— Кажется, — неуверенно пробормотала Сауле. — Только…
— Эй, кончай! Классная работа, двенадцать тысяч зарплата!
— Сколько?!
— Двенадцать. На четыре больше, чем ты получала, — гордо сказала Таня.
— С ума сойти какие деньги… — потрясенно выдохнула Сауле. — Но как же…
— Не волнуйся, тетя Галя сказала Сергею Анатольевичу — это твой босс, — что ты настоящая дикарка и людей боишься, из глухой деревни как-никак приехала. Так что он из твоей конуры слишком часто выдергивать тебя не станет. У тебя… как это? Не особо публичная должность!
Сауле накручивала на палец светлый локон, лицо ее пылало. Таня снисходительно улыбнулась:
— Не трусь, прорвемся! Завтра я тебя лично на работу отведу, тетя Галя твоего шефа предупредила. Посмотрю что и как, брошу, так сказать, взгляд на окружение…
Сауле потерянно молчала. Таня сделала серьезное лицо и сурово предупредила:
— И не вздумай завтра сироткой аульной прикинуться, не позорь мои седины!
Глава 5
НОВЫЙ ЗНАКОМЫЙ
Неделя выдалась тяжелой. Евгений Колыванов угрюмо хмыкнул: зато он подписал контракт с солидной немецкой фирмой из Хайдельберга, это минимум полгода спокойной, хорошо оплачиваемой работы.
Не для него, понятно, спокойной. Пока программисты будут корпеть над новым проектом, он должен искать следующие заказы. Хотя…
Нет, это рискованно!
Сегодня.
Но придет время, он, Евгений, не будет бегать за заказчиками. Те сами встанут в очередь за разработками, он к этому шел несколько лет, нужно сказать — успешных лет.
Евгений озабоченно сдвинул брови: правда, нужна реклама. Не в виде простеньких объявлений — понятно, от них отказываться он тоже не собирается, — а что-то на уровне слухов, эдакое «сарафанное» радио.
Нет, не так, главное — блестящая репутация. В принципе она уже есть у фирмы, а если припомнить последние контракты…
Да, они впечатляют!
Начался дождь, и Евгений пожалел, что пошел домой пешком. Конечно, после целого дня в офисе хотелось проветриться, да и полнеть он начал, мать давно уже ворчит…
Не повезло! Когда выходил, еще не капало. Тучи над городом висят уже несколько дней, но кто знал, что дождь начнется именно сейчас?
Евгений потянул носом воздух и разочарованно отметил, что весной почти не пахнет — а ведь середина апреля, пора. Он неприязненно покосился на островки рыхлого, черного снега под кустами сирени — когда только они растают? Поднял воротник плаща и поежился, чувствуя, как ледяные струйки бегут за шиворот.
Он почти бегом свернул к Первомайской, решив переждать усилившийся дождь на остановке. Нырнул под пластиковый козырек, и вовремя — дождь уже стоял стеной, навес дрожал от напряжения, с трудом сдерживая потоки воды.
Евгений промокнул носовым платком мокрое лицо и вдруг изумленно замер — не может быть! Недоверчиво посмотрел на часы — все правильно, почти девять вечера. Тогда… какого черта в окнах его фирмы горит свет?!
Евгений в сердцах выбросил в урну жалкий комок, недавно бывший отглаженным белоснежным носовым платком.
Рабочий день давно кончился! Ну, пусть здесь не головной офис, пусть один из филиалов — никак он не соберется загнать народ под одну крышу. Это же сколько времени и денег нужно угробить, чтобы построить новое здание (лучше в центре, это престижнее) или арендовать и переоборудовать старое?
Евгений Колыванов не терпел так называемые переработки, нахлебался ими вволю, пока был на практике на металлургическом комбинате. Там то ли пытались выказать таким образом преданность предприятию, то ли руководство комбината прикрывало «трудовым энтузиазмом» собственную низкую квалификацию…
Он работал без выходных три недели подряд! И домой возвращался едва живым чуть ли не в десять вечера, а к восьми утра уже крутился на участке.