Мой мобильник подал голос. На экране высветилось слово “телефонист”. Я попрощался с админом жестом, вышел на улицу, нажал на мобильнике зелёную кнопку, прильнул к динамику.
Телефонист вещал ровным голосом словно робот, который надоедает тем, у кого появилась задолженность по счетам телефонной компании.
Под конец доклада телефонист напомнил, на сколько баксов полегчает мой кошелёк при очной встрече телефониста и сыщика.
Много ли я узнал за двадцать баксов? Много.
Телефонист засёк, откуда сигналил мой мобильник всё то время, что я болтал с админом в неткафе. В том же секторе восьмого июня с половины одиннадцатого до половины двенадцатого светилась трубка Лёвы.
Того же восьмого числа мобилка сиделки Кати в половине одиннадцатого сигналила в района дома лёвиной мамаши, затем переместилась в район неткафе. На переезд у трубки ушло двадцать минут. Катина трубка прибыла в район неткафе за десять минут до одиннадцати. Там, в районе неткафе, мобилка и оставалась до половины двенадцатого – до момента, который проверил телефонист.
Мамашин реализатор Димон в момент заказа эсэмэски-убийцы светил своим мобильником в районе автовокзала, чёрт знает как далеко от неткафе. В промежутке “полчаса до заказа эсэмэски и полчаса спустя” Димон из района автовокзала не отлучался.
Поначалу я хотел спросить Димона, что он делал на автовокзале в одиннадцать – в то время, когда должен торговать джинсами в мамашиной будке на рынке. Затем я вспомнил, что эсэмэска мамаше заказана в понедельник, а понедельник на всех рынках выходной. Значит, восьмого июня Димон мог быть где угодно, только не на рынке.
Мамашин конкурент Серый, судя по тому, где засветился его мобильник, восьмого июня с утра бродил в районе дома мамаши. Мобильник Серого ответил на запрос оператора в десять тридцать, затем отключился. Или трубку выключили, или села батарея. До половины двенадцатого мобильник Серого признаков жизни не подавал. Что Серый делал возле дома мамаши за полчаса до заказа эсэмэски-убийцы, я решил узнать при встрече.
И, наконец, Оксана. Восьмого июня сигналы от мобилки Оксаны с половины одиннадцатого до половины двенадцатого шли из района дома мамаши.
Почему трубка Оксаны в будний день светилась не в районе оксаниного колледжа, а в районе дома? Я допустил, что в колледже часть занятий отменили, и Оксана вернулась домой. Хотя Оксана могла занятия и прогулять.
Так или иначе, а у Оксаны начало вырисовываться алиби: в момент заказа эсэмэски Оксана наверняка сидела дома. Ведь мобилка сиделки Кати с половины одиннадцатого начала движение в сторону неткафе, и до половины двенадцатого светилась в районе неткафе. Другими словами, Катя в тот час с мамашей не сидела. Не могла же мамаша в тот день целый час лежать дома одна, без присмотра!
Я подумал, что если мобилка Кати в половине одиннадцатого сигналила в районе дома мамаши, а затем начала перемещаться в сторону неткафе, то наверняка Катя с утра сидела с мамашей, затем из колледжа вернулась Оксана, Катя подопечную оставила на Оксану, поехала в сторону неткафе. Почему нет?
Вопрос только в том, зачем Катя моталась в район неткафе, откуда заказана эсэмэска-убийца, причём в район неткафе Катя прибыла за десять минут до момента заказа.
Похожий вопрос я хотел задать и Лёве. Ведь лёвин мобильник светился в районе неткафе с половины одиннадцатого до половины двенадцатого. То есть времени на заказ эсэмэски у Лёвы было навалом. Лёва мог хоть полчаса торчать в неткафе перед тем, как заказать мамаше эсэмэску.
Справедливости ради я отметил, что через дорогу от неткафе располагался лёвин колледж. Если рассуждать без предвзятости, то лёвин мобильник светился не только в районе неткафе, но и в районе колледжа, где Лёва учился.
Чтобы не возводить на Лёву напраслину, я позвонил телефонисту, попросил определить, откуда будет сигналить мой мобильник следующие пять минут. За всё про всё я расстался с десяткой баксов. У телефониста червонец – минимальный тариф.
Я зашагал от неткафе ко входу в колледж Лёвы. Чтобы сократить путь, я пересёк перекрёсток Никольской и Наваринской по диагонали, благо машины шли не сплошным потоком. Отделался тремя сигналами да одним матом от водилы потрёпанного китайского пикапа.
Через три минуты позвонил телефонист. Отрапортовал, напомнил о возросшей сумме моего долга, повесил трубку.
Со слов телефониста, мой мобильник светился практически в центре сектора радиусом в триста метров. Из того же сектора мой мобильник сигналил и в момент, когда я позвонил телефонисту с порога неткафе, и попросил засечь местоположение моей трубки. Значит, лёвин мобильник мог светиться как в неткафе, так и в колледже. Ведь сектор один и тот же. Лёва мог не заказывать эсэмэску в неткафе, а сидеть на лекциях, или печь в кухне кулинарного колледжа круассаны.