Запах стал сгущаться, воздуха становилось все меньше. Неужели тут нет даже вентиляции?
Я со злостью схватился за миску с травкой и стал перебирать, чтобы хоть чем-то занять руки так и тянувшиеся дать ему по его самодовольной физиономии. Похоже, я становлюсь драчуном.
–Так-то лучше! Внимательно смотри, у нас должно получиться курево высшего сорта!
–Что они с ней сделают? – повторил я свой недавний вопрос.
–Вариант первый отпадает, они не интересуются женщинами,– хихикнул он.
Я проглотил комок злости и раздражения, подкативший мне к горлу. Мы в опасности, а ему бы только шутки шутить.
–Ты можешь объяснить? – неожиданно для себя я заметил, как трясутся мои руки, волосы на голове зашевелились от нетерпения. Нервишки бы подлечить.
–Нет у меня на это времени, – надулся хрипун, – Мне надо товар вовремя сдать.
Я не выдержал и бросился на него. К моему удивлению, он не стал размахивать руками, только тихо отбивался, накрыв голову ладонями.
–Что ты как …! Защищайся!– зарычал я на него.
–Может, хватит беситься? – заголосил он, – Я тут в няньки не нанимался!
Это слегка отрезвило меня. Я отпустил его, все еще горя желанием что-нибудь ему сломать. При этом меня не переставали удивлять две вещи. Первая, что эти вроде бы живые люди, окружающие нас, никак не реагируют не только на наш с парнем жаркий разговор, но и на все остальное. И второе, что хрипун так спокоен. Будто это его собственный сарай, и он делает все что захочет. И находится здесь только ради своего удовольствия.
–Сиди тихо, Ромео ты наш, – проворчал он, – Будешь шуметь, нас точно на иглу посадят.
–Нельзя же так просто сидеть, надо что-то делать!
Так мы никогда отсюда не выберемся. Когда-то эти люди были такие же, как мы, а теперь, это же живые мертвецы, роботы!
Но мне ничего не оставалось, как просто сидеть и тупо рассматривать наркотическую зелень. По-видимому, они ее тут выращивают недалеко. А потом срывают и привозят сюда. Здесь ее очищают от мусора и прочих примесей, а потом?
–Куда это все потом идет? – нехотя спросил я его.
–В другой зал. Там их готовят по специальному рецепту. Стирают в пыль, добавляют всякие примочки. Это вип-товар. Вроде элитного сорта чая. Травка та же, что и в дешевом виде, только с добавками, «ароматизаторами». По сути, они выкладывают денежки за одну рекламу. Знал бы ты, за что в нашем мире богачи-самодуры платить готовы! – понесло соседа, – Это все от необразованности и хамства.
От мыслей об Анне он отвлек, но ненадолго.
Я промолчал, не в силах что-нибудь произнести. Тревога за Анну мучительная, режущая, снова вспыхнула, сквозь длинную вереницу других мыслей. В который раз я стал внимательно осматривать стены в надежде найти хоть какую-то лазейку.
Голые бетонные стены и потолок не оставляли никакой возможности.
Так я и сидел час за часом, терзаемый неизвестностью, потеряв счет времени. Воображение услужливо рисовало различные способы их расправы с Анной, и я изо всех сил старался не думать об этом.
–Слушай, если тебе надо выйти, то вон там, в углу есть куда, – мой новый товарищ кивнул в сторону. Я не сразу понял о чем он. Посмотрев в том направлении, я увидел небольшой открытый таз. Комок отвращения подкатил к горлу. Так вот он какой – источник зловония. Во мне еще с большей силой вспыхнула ненависть к нашим мучителям, но психовать я не стал, просто отодвинул от себя свое «задание» и свернулся калачиком на соломенном матрасе.
Хлопнула входная дверь. Это отец только что вернулся из мечети. Мама выбежала ему навстречу. На ней все тоже голубое платье, длинные темно-русые волосы заплетены в косу. Лицо серьезное, сосредоточенное.
–Иди в комнату, сынок, – умоляюще бросает она по дороге мне.
Я не могу пошевелиться, леденящий страх сковал меня, парализовал руки и ноги.
–Ты меня обманула! Пусть покарает тебя Аллах, за твое непослушание! – гремел голос отца у меня за спиной. Послышался громкий шлепок.
Младший братишка, ему всего два годика, жмется ко мне. Отец хватает маму за волосы и с силой швыряет ее на пол.
–Мама, мама! – кричу, но не слышу самого себя.
–Нет, прошу тебя, тут же дети! – плачет мама. Она лежит на полу, прижимая ладонь к щеке. Платье порвано и свисает клочьями с плеча.