–А ты же ее не знаешь, как это ты ее любишь?
–Как не знаю, вон та девочка.
–Которая?– не унималась сестра.
–Во-он…
Тетки с девчонкой уже прошли. Не было там никого. Кроме меня. От неожиданности я сделала вид, что ничего не понимаю. И постаралась поскорее забыть об этом. Да и Софи, почему-то вдруг замолчала и больше не поднимала эту тему. И я была ей за это очень благодарна.
Начало июля. Наша речка как раз в этот период прогревается так, что можно с удовольствием, не дрожа, купаться. Папа пообещал мне, что мы сходим, вот здорово! Я вышла на улицу и увидела Радима, стоящего в тени огромной пятидесятилетней липы.
–А вечером мы с папой на речку идем! Пойдешь с нами? И Дима идет!
–Ну, не знаю, если разрешат, – замялся он.
–Пойдем! На речке здорово! Тебе понравится.
Мне так хотелось, чтобы он согласился. Но в то же время упрашивать его я стеснялась, а вдруг он не хочет и согласится пойти из вежливости, если я буду настаивать?
Вечером мы вчетвером отправились на речку. Как же я была этому рада! Димка соорудил из пластиковых бутылок и скотча нечто вроде плавательного коврика и назвал это чудо крейсером «Кисой Воробьяниновым». Не знаю, почему именно так, но это было весело.
–Ты плавать умеешь?– спросила я Радима.
–Да, конечно. А ты?
–А я нет.
–Зайдем вместе.
–Вы там осторожнее, там камни иногда скользкие бывают, – предупредил папа. Его слова скорее относились к Радиму и к Димке, чем ко мне. Он, конечно, знал, что плавать я не умею, но так же был уверен, что я буду осторожна.
Мы немного поплескались. Папа тоже залез в воду и плавал брассом. Димка опробовал свой непотопляемый крейсер, правда, он плавать не умел, так что копошился в одной точке. Радим вылез из воды погреться на солнце. Я тоже решила выйти. Речная вода капала с его челки на лицо, капельки блестели на солнце, и я невольно залюбовалась на него. Он смотрел на меня, так печально, и я вдруг услышала, как он тихо напевает: «Я люблю тебя, я люблю тебя». Я смутилась и отвела взгляд.
Тут подошел Димка. Внимательно посмотрел на Радима и вызывающе произнес:
–А у тебя волосы подмышками растут!
–Да что ты понимаешь!– разозлился Радим. Мне тоже было неприятно, ведь с моим телом происходило похожее, и мне бы не хотелось, чтобы меня этим дразнили.
–Дима, ты просто…– я даже сразу не нашлась, что сказать.
–Ужас,– подсказал Радим.
–Да, ужас.
–А у тебя, … – тут он произнес что-то на своем языке,– Вот.
–Что это значит? – Диме было обидно, что Радим сказал про него что-то, что тот не понимает.
–Тебе не скажу.
Димка разозлился и ушел к речке к своему крейсеру. Мне стало так любопытно, что это такое сказал Радим про Димку.
–А что это ты сказал?– кивнула я в сторону Димки.
–А, это? Голова, круглая, как дыня.
–Точно!– рассмеялась я, глянув в сторону Димки. У него и правда голова напоминала дыню, правда не совсем круглую, скорее немного вытянутую.
Вечером мы как обычно сидели во дворе. Димка ушел домой, бабуля позвала его ужинать. Так что мы были вдвоем: я и Радим. Тут ко мне подбежала его младшая сестра и, усевшись на колени, попросила сказку рассказать. Я была в затруднении. Радим сказал, что сам потом расскажет ей сказку, но ее это естественно не устроило, она потянула за горло моей кофты, так что спустила ее с плеча и увидела бретельку бюстгальтера. И стала кричать, что на мне лифчик и еще сильнее потянула за кофту.
–Отпусти ее!– прикрикнул на нее Радим, но ей было все равно. Она так вцепилась в меня, что я думала, кофту вот-вот разорвет. Отцепить от себя у меня не получалось, я боялась нечаянно сделать ей больно.
Радим что-то сердито проговорил ей на непонятном мне языке, но она продолжала голосить. На крик выбежала ее мама, отодрала от меня и увела домой, по пути несколько раз шлепнув. Я поправила волосы и кофту.
–Ну и характер у этой девчонки, – недовольно глядя ей вслед, заметил Радим.
–Извини, я… – мне было неудобно. Я даже подумала, не следует ли мне в данной ситуации в слезах убежать домой. Но убегать, когда он рядом совсем не хотелось
– Ерунда. Забудь, – утешительно добавил он.
Это было как-то странно. Он иногда вел себя как взрослый, будто ему не 14, а все тридцать.
К нам во двор как-то повадилась чужая собака, большая и белая. Каждый вечер у нас исчезали ботинки, босоножки, шлепанцы, все, что оставалось во дворе, на ступеньках лестницы. Причем таскала она обувь, именно для правой ноги.
–Тут к нам по ночам собака заходит, – предупредил мой папа Радима, складывающего поленья, которые, сам и порубил,– Свистеть-то умеешь, чтобы если что напугать ее.