– Голова, круглая, как дыня? Уехал учиться.
Мы ели пюре с котлетами и пили чай с лимоном. Почему раньше не было так? Так просто и так хорошо. Что изменилось теперь? Мне ведь ничего не надо было, только видеть его временами, я бы не посмела даже намекнуть ему сама о своих чувствах. Такая уж я трусиха. Но все не так. Я вспомнила, что хотела с ним поговорить. Устала размышлять на тему «Почему Радик меня избегает?» или «Что на самом деле Радик чувствует ко мне?». Пусть объяснит.
Кровь слегка похолодела и побежала быстрее. В животе начало крутить, а в горле пересохло. Я судорожно глотнула чай из голубой чашки.
–Мне нужно поговорить с тобой.
–Я слушаю.
–Это о прошлом лете, то есть не о прошлом лете, а о том, ну, тогда, семь лет назад, когда мы познакомились…– посмотрев на Радима, я смешалась и замолчала. Его лицо вновь приняло вчерашнее выражение сосредоточенности. Губы сжались. Стало еще холоднее, пальцы промерзли совсем.
–Было здорово. Мы веселились. Жаль, что детство прошло. Прошлого не воротишь. И ворошить его не зачем, не правда ли? – под конец улыбнулся он, но я не поверила. Сердце заболело, да и горло перехватило. Как так можно? Почему – не ворошить?
Обратно мы шли молча. В голове сразу столько мыслей, что казалось, она вот-вот лопнет. Я снова буду сходить с ума, вспоминая его слова. Он не поднимал глаз, и, казалось, его мысли были далеко. Мы дошли до парка, и я чувствовала, что ему хочется уйти, и что он в любую минуту может исчезнуть. А у меня так и не хватит смелости спросить его. Узнать, что там на самом деле у него на сердце.
– Давай я тебя провожу.
Я проклинала себя за трусость и малодушие. И зачем я только пришла?
Какая, в сущности, разница? Да, мне плохо, когда его нет рядом, но теперь-то он здесь. И пока он со мной мне больше ничего не надо.
Он рассказал, как попал в музыкальное училище, а потом он решил уехать на время к дяде.
–Так значит дело не во внезапном порыве любви к нашему городу.
–Да уж. Да нет, город мне нравится. Маленький такой, аккуратный. И театр у вас ничего, симпатичный.
–Вот, спасибо, – ухмыльнулась я.
–Да, кстати. Пару дней я, скорее всего, буду занят. Я тебя сам найду, ладно? Нужно кое-какие дела уладить, перед тем как… – он немного замялся,– подписать контракт с вашим театром. Все будет отлично. Ладно, пока.
Надо же, а я и не заметила, как мы подошли к моему дому. Как и вчера, он сразу ушел, я даже попрощаться, толком не успела, только смотрела на его спешно удаляющуюся фигуру.
Мамы дома не было, она пока не вернулась с работы. Я решила посидеть в огороде, пока солнышко не село. Все-таки последние теплые деньки в этом году, надо запастись витамином на зиму. Соседка, у которой раньше жил дядя Алик вешала только что выстиранное белье.
–Здравствуйте, Мэри, – поздоровалась я.
–Привет, дорогуша, как ты?
–Спасибо, все нормально.
–Я видела ты с Радимом шла? А куда он делся, домой пошел, что ли?
Ничего от зоркого глаза любопытной соседки не скроешь. И когда она успела увидеть? И стирала, и заодно в окошко поглядывала?
–Ага.
–Вот жизнь, а? Столько времени Алик прожил тут, столько раз и сам Радим к нам приезжал на лето, а теперь глядишь, даже не заходят. Не зря тогда твоя мама Алика прочесала, а я еще думала, за что это она его. Так и надо ему было! Все они нехристи!
Не то, что про Алика, я вообще не помню, чтобы моя мама когда-нибудь с кем-то ссорилась или повышала на кого-то голос. От удивления я даже привстала с кресла-качалки, которое мы во дворе обычно раскладывали. У нас было еще одно такое. Именно на них мы и сидели с Радимом, когда его младшая сестра принялась стаскивать с меня кофту.
–Когда это было, теть Мэри? Я что-то не помню?
–Ой, давно, деточка моя, еще только второй год у нас он жил. Лет шесть, наверное, будет, а может и больше. Мама-то твоя дома, нет?
–Нет, не пришла пока.
–Хорошо,– понизив голос, продолжала она,– Да это в то лето, когда она тебя к тетке твоей отправила, помнишь? А Радим тогда приехал, все спрашивал, бедный, про тебя, мол, где она, когда вернется. А мама твоя еще тетке твоей позвонила, чтобы та тебя там подольше задержала, у нее окно открыто осталось, а я как раз во дворе была, слышала. А потом на Алика как напала. Что-то про обычаи их дикие говорила, про дочку его старшую, что они извращенцы в таком возрасте детей сватать, тем более родственников. А, и еще, чтоб хоть тебя в покое оставили. Ох, как в тот вечер Алик на Радима кричал! Правда, я не поняла ничего, они там по-своему говорили, но твое имя-то я разобрала! Радим тогда пару недель промаялся тут, смотреть на него больно было, а потом и уехал к себе, отправили его. Да, вот, доченька моя, так-то вот, – белье она уже развесила и пошла по дорожке к дому. До меня донесся вопль соседского кота, пронзительное, короткое «мяу», грохот металлического таза, а потом и ворчание тети Мэри.