- Ты как? – Сашка стоял почти у самой воды.
- Нормально. Поверить не могу. Ты найдешь этого урода?
- А ты сомневаешься, что он уже сбежал? Может, и вообще его не существует. – Игорь усмехнулся. – Чем дальше все заходит, тем больше мне кажется, что все это хитроумный план, реализуемый кем-то очень сильным. Кем-то, кто хочет уничтожить или нас, или… не знаю. Но попробую разобраться. Я должен идти. Хочу еще кое-что сделать.
- Волчица? Ты чувствуешь ее?
- Где-то в городе, - кивнул Игорь. – Возможно, я сумею за ней проследить и вычислить человека.
- Крепко ты попал, друг. Я скажу Максу и Семену, возможно, потом пробегусь. Паршивая ночка.
- Что есть, то есть.
Игорь сосредоточился. Он попробует найти волчицу и хотя бы с этой проблемой разобраться раз и навсегда.
Альбина
- Вот черт! – я выругалась и еще сильнее вжалась в стену.
Голая, замерзшая, без привычной помады, скрывающей запах. В центре города, в каком-то переулке, а рядом шныряет какая-то гопота. Да уж, непривычно прошла прогулка.
Охотник был где-то рядом. И это чувство заставляло меня забыть обо всем, лишь спасать собственную жизнь и биться за нее изо всех сил. Превратиться я не могла. Чертов наркотик, блокирующий способности. Мамино изобретение, зуб даю. Готова поспорить, без нее они уже не так сильны, хотя, несомненно, используют все, что она успела дать.
Ситуация паршивая, но не самая страшная. С охотником я справлюсь, никто и не узнает, что с ним стало. Хотя, конечно, могут сузить район поисков. И что? Снова пускаться в бега? Нет уж, нужно убрать его и сделать так, чтобы мамина стая думала, будто он пропал где-то еще.
Я осмотрелась. Какой-то брошенный дом с выбитыми окнами и полуразвалившимися лестницами. Если как следует подтянусь, то сумею в него залезть. Хорошо бы, конечно, найти одежду. Не хватало еще нарваться на какую-нибудь особо резвую компанию. Убивать без нужды не хотелось, хватит городу и разгулявшегося маньяка.
Еще мне нужна была вода. Я страстно желала выгнать из организма эту гадость, и оттого было мерзко. Охотник сделал мне больно. Унизил, заставив бежать, а потом прятаться в подворотне, не имея возможности защититься, будучи без одежды. Он поплатится.
В доме, разумеется, ни воды, ни одежды не было. Зато была куча мусора, среди которой валялись куски арматуры и какие-то железные прутья. Один из таких прутьев подобрала я, сочтя достаточно острым. Охотник подбирался, я чувствовала его запах. И он чувствовал мой, неизбежно настигая.
Его нужно было сбить со следа, заставить растеряться. Я сжала зубы, царапая прутом кожу до крови и размазывая кровь по стенам и полу. Мне было плевать на возможную заразу, как только смогу, я превращусь, и болезням не останется места в моей крови. Запах крови заставит его остановиться. Запах будет повсюду и пройдет добрая минута, прежде чем охотник сообразит, где я. Эта минута мне и нужна.
Я спряталась за старым, неизвестно, по какой причине сохранившимся, комодом. В нем уж не было ящиков, он весь был покрыт толстым слоем пыли, в углу мерзкий паук плел паутину. Все чувства обострились до предела, но нечеловеческим усилием я заставляла свое сердце биться нормально, чтобы охотник не услышал его прежде, чем я нанесу удар.
Дверь заскрипела. Он, вероятно, волк… Я закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало от момента, пока я не смогу нанести удар. Он ступал осторожно, принюхиваясь. И его вел запах моей крови, сладкий, манящий.
Луна освещала проход. Тень волка появилась на полу. Я сжала прут до боли, понимая, что от одного-единственного движения зависит моя жизнь. Какого цвета был волк? Кажется, серый.
Я вышла из-за комода, едва он прошел в середину комнаты. И не дала ему шанса обернуться. Собрав все силы, я ударила. Прут вошел в шею волка, пригвоздив его к полу, и предсмертный скулеж отозвался в моей голове болью. Он еще дышал, когда я уходила, но с такой раной невозможно было выжить. Я ускользнула. На этот раз ускользнула.
Добраться до телефона было сложно. И незаконно. Но выбора особого не было: припозднившийся студент прилег отдохнуть, а его трубка была конфискована. Потом я буду сильно жалеть об этом и, поскольку записала его имя и фамилию, вышлю новый телефон. Но годы постоянных переездов, многочисленные встречи с охотниками, дела, в которые я влезала, научили не гнушаться любых способов выжить. В конце концов, парень придет в себя через полчаса, никто его не заметит и ничего ему не сделает в месте, куда я его оттащила. Лишится телефона, но все равно получит от меня новый.
- Можешь приехать за мной? – сказала я, когда отец взял трубку. – Я на проспекте Мира. Возле магазина кафеля, во дворе. Возьми с собой какую-нибудь одежду. Неважно, какую.
- Ты не можешь превратиться? – с отца мигом слетел сон. – Еду.
Уже в машине, когда он напряженно наблюдал, как я застегиваю длинную рубашку и вытираю руки и лицо влажными салфетками, он спросил:
- Что все-таки случилось? Ты не говорила, что собираешься заняться чем-то опасным.
- Я и не собиралась. Вышла на пляж, пробежаться и искупаться. Нарвалась на охотника. Уж не знаю, что он там делал, на водичку любовался, наверное.
- Охотника? Из твоей стаи?
- Эта стая никогда не была моей. Она была маминой. Он узнал меня, почувствовал. И убежать я не успела: получила прямо в шею укол наркотика. Его разрабатывала мама, он блокирует превращение, заставляя вернуться в человеческую форму. Я цапнула его за ногу в последний момент и убежала, а в каком-то переулке превратилась. Пришлось импровизировать. Охотник мертв, но нужно будет замести следы.
- А телефон где достала? – поинтересовался отец, не отрывая взгляда от дороги.
- Украла. Не спрашивай. Просто отвези меня домой.
- Что с рукой?
Я перевязала руку платком, но он весь пропитался кровью. Наверное, мой запах тянется на многие километры. Не учуял бы кто из Звонаревых. Если они все оборотни, конечно.
- Пришлось порезать, чтобы сбить со следа.
- Охотник успел сообщить о тебе? Снова придется переезжать?
- Нет, - я покачала головой. – Я подставлю все так, словно он пропал где-то в районе Сочи. Или Краснодара, например. С Новобеломорском не свяжут. Не о чем беспокоиться.
Пожав плечами и пробормотав что-то вроде «как знаешь», отец свернул во дворы. Я откинулась на спинку, отдыхая. Нелегко далась мне безобидная прогулка. И с каждым разом встречи с прошлым становились все опаснее.
Волк
Волк бежал, что было сил. Ему было плевать, заметит ли кто-то волка в городе. Плевать, напугает он кого-то, или покалечит. Значение имел лишь запах, который вел его вперед. Запах крови.
Она была ранена. Ей было страшно. Эти две мысли бились в мозгу зверя, затмевая разум, заставляя едва ли не скулить от тревоги. Да, ему было невыносимо даже думать о том, чтобы потерять девушку, так и не найдя ее. Если он увидит мертвую волчицу, он утопит город в крови, потому что хуже этой боли что-то вообразить сложно. Волк утонул в этом чувстве с первого момента их встречи в лесу, и поделать ничего не мог.
Запах вел вглубь улицы, в какие-то мрачные запустелые дворы. Обшарпанное брошенное здание с выбитыми стеклами, покосившейся крышей и горами мусора вокруг. Сердце волка билось неистово, он не хотел, чтобы оправдались самые худшие его подозрения. Не хотел узнать ее слишком поздно.
Лучше уж не знать. Не знать ее имени, довольствоваться воспоминанием об единственной встрече, чувствовать, что она жива, чем видеть тело волка, проткнутой железным прутом. Лишь спустя пару секунд отчаянного ужаса, до волка дошло, что это не волчица. Он принюхивался к запахам крови, смешавшимся воедино, но оборотень был ему не знаком. А волчицы здесь больше не было. Ее кровь вела его по улицам, но запах постепенно становился слабее. И терялся.