Я знала, что у Риты Петровны муж-инвалид, дочь - студентка, а зарплата - девяносто два рубля. Но я не стала спрашивать, какой ценой она выкраивает эти «трешки»…
Пошла вторая неделя моей работы.
Полковник Приходько меня не беспокоил, я сама начала беспокоиться. Я ни на миллиметр не подвинулась к Главному складу Торга.
Наш склад не имел к Главному складу никакого отношения. Здесь мог бы помочь случай: перепутанные накладные или завезенные не по адресу товары. Но случай не шел мне на помощь.
Как бы случайно я заводила с Ритой Петровной разговоры о том о сем… Но недооценила ее наблюдательности.
- Слушай, Грошева,- сказала она,- что-то ты уж очень Аллаховой интересуешься, по-моему.
У полковника Приходько были основания настаивать на строгой моей конспирации. Честно говоря, я не очень разделяла его взгляд на это, но основной параграф воинской дисциплины - точное выполнение приказа - помнила хорошо.
- А чего ж,- выкручивалась я,- интересуюсь, конечно. Заметная она женщина. Эффектная. У Торга в почете, значит, работать она умеет.
- Работать она умеет…
- Сама красивая. И муж молодой.
- Уже и про мужа знаешь?
- Да рассказывали тут.
- Поди, молодому мужу позавидовала?
- А что, нельзя?
- Дура ты, Грошева. Чему там завидовать. Если бабе за сорок, а ее мужу и тридцати нет, так и не мужчина он, а так, пустое место.
Я не нашлась, что сказать. Рита Петровна взяла со стола накладные.
- Этот молодой муж у Аллаховой вроде ширмы,- заключила она.
- А за ширмой кто?
- За ширмой?.. Да хотя бы тот же Королев… Слушай-ка, ты бы лучше еще раз накладные проверила, чем чужими мужьями интересоваться. Своего лучше заведи…
Я сказала Рите Петровне, что собираюсь продолжить свое торговое образование и хочу подготовиться для поступления в институт. Она перестала задерживать меня после работы. В половине пятого я покидала склад, садилась на трамвай и ехала к Главному складу Торга.
Наискосок от него, через улицу, находилось небольшое кафе-закусочная, всего на несколько столиков. Из углового окна кафе хорошо просматривались двери Главного склада.
Никакого определенного плана у меня, конечно, не было. Просто я решила приблизиться насколько возможно к интересующему меня объекту и дожидаться случая.
Я зашла в кафе.
Буфетчица за стойкой - полная, моложавая, с брезгливо-холодным лицом, в кружевном фартучке, который не скрывал роскошного бело-голубого джемпера с начесом,- лениво взглянула на меня.
Я подумала, что, вероятнее всего, джемпер приобретен из-под прилавка,- дальше мои размышления не пошли. Зеленый я еще была инспектор - ведь ниточка могла тянуться на Главный склад.
А вот беляши здесь были хорошие.
Каждый вечер после работы я посещала это кафе - брала пару беляшей или сосиски, пристраивалась на столике возле углового окна и совмещала приятное с полезным.
Первые три дня не принесли мне ничего интересного. На четвертый день я увидела, как из дверей склада вышла Аллахова. Она была не одна. Рядом с ней шла молодая женщина, черненькая, тоненькая, почти девочка.
По словесному портрету я узнала в ней кладовщицу Главного склада Валентину Бессонову.
Они прошли мимо кафе по другой стороне улицы. Аллахова, не глядя на Бессонову, что-то выговаривала ей, та слушала молча, понурившись. Я знала, что Бессонова всего два года назад закончила торговый техникум. Могла бы работать товароведом, но задержалась у Аллаховой в должности кладовщика.
Немного подождав, я выбралась из кафе, пошла следом и лишь успела заметить, что они сели в трамвай.
Назавтра, когда я только подходила к кафе, меня обогнал знакомый «Москвич» цвета кофе с молоком. И водитель в нем был тот самый, я узнала его по почерку: он остановился прямо против дверей склада. Из машины выбрался Королев. Поддувал северный ветерок, и на Королеве было черное демисезонное пальто. Он прошел на склад, а я на свое место к угловому столику в кафе.
Водитель остался в машине читать «Огонек».
Тут из дверей склада выскочила Бессонова с хозяйственной сумкой. Она обогнула «Москвич», кивнула водителю и, не задерживаясь, побежала в кафе.
Я нагнулась над своими сосисками.
Бессонова взяла у буфетчицы две бутылки марочного «Вермута», коробку конфет. Никаких денежных расчетов я не заметила. Бессонова сложила все в сумку, вышла из кафе и быстро перебежала улицу.