В институт я больше не пошла. Мне было стыдно показаться на глаза прежним товарищам. Я была соучастницей воровства, жила на ворованные деньги, мое неведение не было для меня оправданием. Я поняла, что не смогу больше ни учиться, ни работать в торговой сети. Что для искупления моих вольных или невольных грехов у меня в жизни осталась одна дорога… Подполковник Свиридов помнил моего отца. Меня приняли в школу милиции.
Я закончила школу совсем недавно, моя командировка была первым серьезным поручением.
На вокзал меня никто не провожал - я никому не сказала о своем отъезде. Последнее время я носила милицейскую форму, но ехать надо было в штатской одежде. Мои вещи уместились в туристскую сумку и чемодан, Я не взяла с собой ни книг, ни безделушек - вещей, которые напоминали бы о прошлом. Мой любимец плюшевый Микки Маус остался перед зеркалом туалетного столика. Микки Маус ни в чем не был виноват, но это был подарок Игоря, а вот об Игоре мне меньше всего хотелось вспоминать.
Шел сентябрь, мой путь лежал в Сибирь. Я решила, что удобнее всего ехать в нейлоновой куртке и черных джинсах. Джинсы были еще студенческие, они валялись на дне старого чемодана. Там же наткнулась на сверток голубой фланели, и у меня больно сжалось сердце… может быть, все пошло бы иначе, появись у меня ребенок. Но мой сын не захотел родиться живым.
Я оставила Игорю записку. Он жил у своих родителей, но все еще был прописан здесь, по улице Урицкого, 50. Я написала, что он может распорядиться квартирой и оставшимися вещами как пожелает.
Вместо подписи положила на записку ключ от дверей квартиры, плоский ключик от американского замка…
Свое нижнее место в купе я уступила попутчице, женщине чуть постарше меня, но полной, да еще в узенькой мини-юбочке - лазить в ней на верхнюю полку было весьма затруднительно, тем более, что второе нижнее место занял мужчина - пожилой папа с дочерью-старшеклассницей, которая тоже забиралась на верхнюю полку без труда.
Ночью долго не могла уснуть.
Мимо вагонного окна мчалась черная осенняя ночь, осыпая стекло капельками дождя. Поезд с грохотом уносил меня в неведомое будущее… так хотелось, чтобы оно было ко мне добрее, нежели прошлое.
А когда забылась в тревожном полусне, то чуть не упала на пол. Показалось, что лежу дома в постели, рядом спит Игорь, и я все отодвигаюсь и отодвигаюсь от него…
2
Только утром мне удалось заснуть, зато так крепко, что я не слыхала, как отец с дочерью покинули купе и пришли новые пассажиры.
Открыв глаза, долго спросонья рассматривала нависшую над головой багажную полку и вдруг почувствовала чей-то внимательный взгляд.
Я быстро повернула голову.
На верхней полке вместо вчерашней девочки-школьницы сейчас лежал молодой мужчина в зеленой армейской рубашке. Он не успел отвести взгляда, очень смутился и этим понравился мне - всегда ценила такую застенчивость; хваленая мужская напористость никогда не производила на меня доброго впечатления. По-моему, у мужчин достаточно других способов доказать свою принадлежность к сильному полу.
На крючке висели китель и форменная фуражка с серебряными крылышками - значит, мой новый сосед имел отношение к «небесным» делам.
Мы разговорились уже в коридоре вагона. Летчика звали Леша. Нижнее четвертое место в купе занимал молчаливый старичок.
После завтрака Леша снабдил меня занятной книгой про физиков, «которые шутят», а сам на весь день засел в соседнем купе играть в преферанс.
Прошел обычный день пассажира дальнего следования. Неторопливые разговоры, чтение - у кого что есть, очередь к умывальнику, проводница с пылесосом, ворчащая на пассажиров, стаканы с чаем, буфетчица с коробкой беляшей… я всегда любила эти покупные беляши, которые ешь тут же, на улице, где-нибудь за углом, прихватив обрывком бумажной салфетки, обжигая руки горячим соком.
Вечером наш поезд подошел к большой станции и проводница объявила стоянку на десять минут. Появилась возможность выбраться из вагона, размяться немного, заглянуть в книжный киоск. Люди валом валили в пригородную электричку, я едва пробилась на вокзал.
Киоск «Союзпечати» находился в углу зала, поблизости от входа в привокзальный ресторан,
Пока я рассматривала книги на прилавке, двери ресторана широко распахнулись, в зал вывалился кто-то пьяненький, следом из дверей донеслась песня, которую выводил хриплый баритон: «Не слышны в саду даже шорохи…»
- Весело у нас,-вздохнула продавщица.- Третье число - день получки. Тут скоро такие шорохи пойдут…
Из ресторана донесся звон стекла, песня оборвалась. В дверях появилась официантка, в обычном крохотном фартучке, с кружевной наколкой на голове.