И тогда в комнате появилась Тиунова.
Волосы ее были распущены по плечам. Шерстяной шарф, заколотый на бедре безопасной булавкой, изображал юбочку. Больше на ней не было ничего. Кожа у нее была загорелая, и только там, где сходились концы шарфа, виднелась белая полоска не загоревшего под купальником бедра.
Конечно, нагое тело - еще не порнография. Оно может быть прекрасным. Но здесь не было красоты. Перед нами бесстыже кривлялась голая пьяная женщина - лет ей уже за тридцать, и ноги у нее были некрасивые, и…
- Шлюха!
Валюша сказала это негромко, но Тиунова услышала. Она остановилась,-посмотрела в нашу сторону. Подошла к нам улыбаясь. Улыбка ее и сбила меня с толку, все произошло так неожиданно и быстро, что я ничему уже не успела помешать.
Тиунова остановилась против Валюши и вдруг сильно ударила ее по щеке.
Валюша выронила сигарету на стол. Рука ее заскребла по скатерти. Я едва успела отодвинуть в сторону вилки и ножи. Тогда она схватила дымящуюся сигарету и сильно, как в пепельницу, вдавила ее в голый живот Тиуновой.
Потом были крики, звон стекла, хруст осколков под ногами. Валюша рвалась из моих рук и кричала:
- Сволочи вы все, сволочи!..
Я прикрывала ее от Тиуновой, с которой никак не мог управиться Колесов. Шарф с Тиуновой свалился, и зрелище это - даже с большой натяжкой - нельзя было назвать эстетическим…
12
На улице сыпал мелкий холодный дождь. Мокрый асфальт серебряно блестел под светом люминесцентных уличных фонарей.
Валюшу совсем развезло, нам с Колесовым не столько приходилось ее вести, сколько просто тащить. На углу она начала вырываться.
- Отпустите ее,- сказала я Колесову.
Валюша качнулась к стене дома, оперлась руками, ее стошнило. Из водопроводной трубы текла тоненькая струйка, я вымыла Валюше лицо, вытерла его платком.
После скандала, обливаясь злыми слезами, она устремилась домой. Прилечь на диван в соседней комнате отказалась наотрез. Мне уже нечего было делать у Аллаховой, я вызвалась Валюшу проводить. Со мной вместе отправился и Колесов. Лишь тогда Аллахова не стала нас задерживать. Я сообразила, что ей просто не хотелось оставлять Валюшу со мной наедине.
Бессонова жила недалеко от остановки «Березовая роща» - ехать почти через весь город. Садиться в троллейбус с ней было рискованно, водитель с первой милицейской машиной мог отправить ее в вытрезвитель. На наше счастье, у соседнего дома из такси высадились пассажиры. Правда, водитель, взглянув на Валюшу, заявил, что ее не повезет. Но Колесов пообещал ему всемогущую «трешку», и мы поехали.
В такси все пошло удивительно мирно. Валя привалилась к моему плечу и сразу уснула. Когда мы при-ехали, мне кое-как удалось ее разбудить. Полусонную, мы потащили ее по лестнице на пятый этаж. Лампочки горели только на первом и, кажется, на третьем этажах. Валюша запиналась на каждой ступеньке. Колесов уже растерял все свое терпение и ругался вполне неприлично.
Ключ от дверей квартиры я кое-как разыскала в кармане Валюшиного плаща.
Колесов быстро нашел выключатель, зажег свет в передней, затем в комнате. Он помог мне стянуть с Валюши пальто. Потом я прислонила ее к косяку, расстегнула молнии на сапогах и сдернула сапоги. Провела Валюшу в комнату, усадила на кровать.
Это была обычная малогабаритная однокомнатная квартирка, грязноватая, неухоженная, обставленная разностильной, хотя и дорогой мебелью: мягкие стулья, большое кресло, кровать полированного дерева.
Глаза у Валюши были закрыты, она безвольно покачивалась из стороны в сторону, и - не придерживай я ее - она упала бы на пол.
Колесов сдвинул шляпу на затылок.
- Фу! - сказал он.- Даже жарко стало. Выпить бы сейчас чего-нибудь холодненького.
На кухне у самой двери стоял холодильник. Колесов открыл его, забрякал банками и бутылками.
Я стянула с Валюши чулки.
- Евгения Сергеевна! - крикнул Колесов.- Компот есть. Вишневый. Хотите?
Я отказалась.
Пока я раздевала и укладывала Валюшу в постель, Колесов сидел в кресле, прихлебывая компот прямо из банки, и сплевывал вишневые косточки за дверь кухни. Он довольно свободно себя чувствовал в комнате Валюши, и у меня создалось впечатление, что он здесь уже бывал. Ну, что ж…
Я закрыла Валюшу одеялом, она свернулась калачиком и сразу уснула.
Хмель у меня начал проходить. На смену взвинченности пришла тяжкая усталость. Во рту было противно и сухо, хотелось пить. А тут еще вернулся Колесов и начал весьма выразительно поглядывать на меня.