Бошко-сын многозначительно ухмыльнулся и оставил нас вдвоем. Мне нужно было еще встретиться с Бошко. На худой конец, я могла попросить почитать «Желтого пса»… Но хозяин квартиры сам пошел мне навстречу:
- Знаете, я могу вам достать «Фотографию» за весь прошлый год.
- Неужели? Буду очень вам признательна.
Он вытащил из серванта почтовую открытку и написал номер телефона.
- Это мой домашний. Позвоните через денек.
Мы прошли в переднюю. Бошко подал мне плащ.
Руки его чуть задержались на моих плечах. Осада велась корректно, без хамства, которое сейчас позволил бы себе, скажем, Колесов. Бошко действовал осторожнее, расчетливее.
Он хотел проводить меня в лифт, но я ответила, что предпочитаю спускаться по лестнице.
Светлый «Москвич» стоял у подъезда. Он носил на боках и крыльях следы нерасчетливой езды. Бошко-сын, по-прежнему ухмыляясь многозначительно, открыл мне дверку.
- Вы поедете за женой?
- Да, а что?
- Тогда я сяду сзади.
- Будет вам!
- Нет, так мне удобнее.
Его жену мы подобрали у подъезда электротехнического института. Маленькая, рыженькая, в узких - до опасности - брючках, она уставилась на меня. Бошко-сын пояснил, как мы познакомились, тогда она протянула мне руку со снисходительной приветливостью - посетительницы Бошко-старшего не вызывали у нее подозрений. Она назвала себя Жаклин. Это имя не шло ей, круглолицей и курносой.
На улице Бошко-сын немедленно включился в соревнование с таксистами, которые, что там ни говори, в городской езде «собаку съели». При выезде с моста наш «Москвич» проскочил под самым носом отчаянно зазвонившего трамвая. Признаюсь, мне стало не по себе, но Жаклин и глазом не повела, привыкла.
Я попросила высадить меня возле ТЮЗа. «Москвич» с визгом и заносом затормозил на обочине.
- Лихо ездите! - сказала я.
- Стараюсь. Так как насчет субботы?
- Пока не знаю.
- Поедемте. Папаня вас развлекать будет.
Он опять подмигнул мне нахально. Я махнула им на прощанье.
- Чао! - кивнула мне Жаклин.
Дойдя до бульвара, я остановилась возле бронзового бюста Александра Покрышкина. Посмотрела на суровое лицо героя-летчика и побрела домой.
ОГОНЬ НА СЕБЯ
1
Петра Иваныча дома не было.
Я перекусила в кухне, запила чаем из термоса и пошла в свою комнату. Прилегла на постель и размышляла о том, чем жила сейчас, чему были отданы все мои усилия.
Латунный ключик от американского замка появился на какие-то секунды, я даже не успела его как следует разглядеть.
Правда, он очень походил на тот ключ, каким я когда-то открывала дверь в квартиру Вали Бессоновой, но все ключи от американских замков похожи один на другой.
Я понимала, что ни один прокурор не согласится предъявить какие-либо обвинения Бошко только на основании моих подозрений. Маленький латунный ключик может исчезнуть в любую минуту, да и, наверное, уже исчез. Показания Прохоровой мало чего стоят. А мои свидетельские показания и вовсе не стоят ничего. Впрочем, если даже ключ подходит к дверям Вали Бессоновой, это само по себе не является уликой против Бошко и может быть объяснено случайным совпадением.
Так что же мне делать?
Сидеть и ждать приезда полковника Приходько?
Но в отличие от меня полковник не убежден, что гибель Вали Бессоновой - результат злого умысла, а подозрение - еще не доказательство. В крайнем случае бывший бухгалтер предстанет перед судом как соучастник воровской компании. А главное его преступление так и окажется нераскрытым.
В любой день Бошко может внезапно уехать в неизвестном направлении, и тогда мой поиск неизмеримо осложнится.
Мои подозрения дают мне основание и право считать, что Бошко виноват в смерти Вали Бессоновой. Как ни коротко было знакомство с ней, я почувствовала симпатию к этой, в сущности, неплохой, заблудившейся девочке, соблазненной опытными преступниками. В данном случае слово «убийство» имело для меня не только юридический смысл.
Если Бошко, чтобы уйти от суда, решил убить человека, он должен получить за это сполна.
Приход Петра Иваныча из редакции на время отвлек меня от безрадостных размышлений. После кофе мы сели играть в шахматы. Первую партию Петр Иваныч выиграл быстро, вторую - еще быстрее и, поглядев на меня, начал собирать шахматы.
- Да - согласилась я.- Окончательно потеряла форму.
Петр Иваныч уложил в коробку фигуры и закрыл крышку.
- Вы случайно не влюбились?
- Разве похоже?
- Очень. Рассеянны, и выражение лица такое - отсутствующее. Явные приметы влюбленности без взаимности.