Таким человеком и оказался главный бухгалтер Торга. По заключению следствия, именно он и стал организатором коллективного преступления, создателем «фирмы», покрывателем первых ее преступных деяний.
Он был самый пожилой, самый опытный. Старый счетный работник - четверть века производственного стажа. На его столе завершались все операции. Через его умелые руки проходили документы на сотни тысяч рублей. Все эти деньги лично для него были всего лишь длинными колонками цифр на страницах бухгалтерских документов. И вот он увидел возможность превратить часть этих цифр в настоящие осязаемые рубли…
В начале повести приведена выдержка из обвинительного заключения. Все началось именно так…
«…С целью сокрытия хищения,- говорилось в обвинительном заключении,- главбух, получив копию фальшивой фактуры, отнес эту сумму на дебет счета № 42 «торговая скидка» со ссылкой на проводку № 18, но в проводке эту сумму не записал и тем самым завуалировал похищенную сумму на балансовом счете комбината…»
Операция оказалась предельно простой, но принесла каждому ее исполнителю сразу почти годовую зарплату.
Неловкое ощущение тревоги, страх перед возможным разоблачением прошли быстро. Деньги разошлись еще быстрее, оставив после себя ощущение жажды, которую можно утолить только деньгами же. Вскоре была сфабрикована новая фактура, и вновь операция прошла успешно. Разбогатевшие «акционеры» торопились приобретать вещи, без которых они прекрасно обходились раньше, но которые сейчас стали им казаться необходимыми. Покупались импортные гарнитуры, дорогие костюмы, меховые пальто, золотые вещи, роскошные ковры. Участились пьяные загулы, поездки на южные курорты.
Аппетит приходит во время еды. Заведующая складом решила расширить сферу своих операций. Фиктивные накладные - это было все же хлопотное дело из-за многоканальности операций. Нашлась еще одна торговая ‹ операция, которую тоже удалось приспособить для воровства. В системе Торга периодически проводились уценки залежавшихся товаров. В акты уценок так легко можно было вписать несуществующие вещи, скажем, те же пальто…
Ответственность за проведение уценок была возложена на начальника торгового отдела.
Начальник торгового отдела… На него и обратила внимание заведующая складом. Кто знает, как она добилась его расположения, хотя методы, которые в таких случаях применяют женщины, подобные ей, не отличаются новизной со времен библейской Евы… Начальник торгового отдела подписал первый фальшивый акт, за ним второй…
Нельзя сказать, чтобы хлопотливая деятельность «фирмы» за время ее существования не вызывала у случайных наблюдателей справедливых подозрений. Но хапуги были опытными жуликами, не оставляли за собой прямых улик. Разобраться в том, какая операция фальшивая, какая нет, было весьма трудно, фиктивные фактуры затерялись среди подлинных, похищенные суммы надежно схоронил среди своей отчетности главбух. Акты подписал начальник торгового отдела. Ему доверяли в торге. С его ведома назначались ревизии, и, понятно/ ревизоры не находили ничего…
Но, опять же, сколько веревочке ни виться…
Следствие длилось долго. Обвиняемые врали, выкручивались, как могли. Обличительные документы разыскивались с великим трудом. Истекали все сроки следствия. И тут заведующая складом начала рассказывать.
Она поняла, что рано или поздно, но все раскроется. Независимо от того, будет она признаваться или нет, все станет известным, и для нее уже не будет такого смягчающего вину обстоятельства, как «чистосердечное признание». А может, ей просто надоело врать, и запоздалое раскаяние толкнуло ее на единственный в ее положении путь. Она начала рассказывать, она знала все и обо всех, и следствие быстро пришло к концу…
И вот я сижу в холодном неуютном кабинетике следственного изолятора. Моя собеседница против меня на стуле. Она и здесь выглядит хорошо, у нее крупные черты лица, большие, широко открытые серые глаза…
- Мне очень хочется понять,-говорю я,-почему вы свернули на дорогу, которая привела вас сюда, в следственный изолятор? Я знаю, у вас есть взрослая дочь…
Она вспыхнула.
- Моя дочь сюда не попадет!
Она произнесла эти слова с таким отчаянным убеждением, что даже слезы выступили у нее на глазах.
Мне жаль ее, но я стараюсь не выдать своих чувств.
- Ваша мать,- говорю я,- в свое время так же сказала бы про вас. А видите, что получилось?
- Моя дочь никогда не будет работать в торговой сети.
- Вы считаете,- упрямо продолжаю я,- что в торговой сети нельзя удержаться, чтобы не красть?