Патологоанатом либо не расслышал вопроса, либо не обратил на него внимания.
– Такое возможно, – ответил я за него.
Естественная мумификация возникает в силу разных обстоятельств – от кислотной среды болота до экстремально низкой температуры. Но тут дело было в чем-то ином. Я огляделся по сторонам. Гроздья паутины колыхались на сквозняке.
– Условия для мумификации здесь близки к идеальным. Сами видите, как тут жарко, и даже зимой наверняка сухо. И вентиляция на таком старом чердаке тоже постоянная, значит, влажность всегда низкая.
Пока я говорил, Конрад отвернул еще кусок брезента. Труп лежал на спине, чуть съежившись в складках брезента, – ни дать ни взять мертвая птица в гнезде. Брезент закрывал живот и ноги, но я и так мог бы сказать, что роста покойник небольшого – или подросток, или невысокий взрослый. Из одежды на теле была только полуистлевшая желтая футболка, вся в пятнах от выделявшихся при разложении тканей жидкостей. Из коротких рукавов торчали руки, точнее, обтянутые кожей кости. Как и на лице, похожая на тонкий пергамент кожа сильно потемнела, словно ее прокоптили.
– Руки-то уложили, – заметила Уорд. Действительно, напоминающие птичьи лапы кисти покоились на грудной клетке, будто тело лежало в гробу, а не было завернуто в пластик. – Кто-то не пожалел на это времени. Это означает сожаление или по крайней мере уважение. Мог ли это сделать тот, кто ее знал?
Ее? Я удивленно посмотрел на Уорд. Пока я не видел ничего, что позволило бы определить пол трупа, а с учетом его состояния процедура определения могла занять несколько дней. Если, конечно, нам не удалось бы найти какое-нибудь удостоверение личности.
– Вам не кажется, что до окончания экспертизы говорить о трупе как о женщине было бы преждевременно? – подтвердил мои сомнения Конрад. При этом он бросил на Уорд уничтожающий взгляд.
Даже маска и капюшон не смогли скрыть того, как она покраснела. Наверное, Уорд просто оговорилась – но вообще-то детективы обычно такого себе не позволяют.
Она поспешно сменила тему:
– А… вы могли бы хотя бы приблизительно назвать, сколько времени прошло с момента смерти?
– Нет, – отозвался патологоанатом, не поднимая головы. – Вероятно, вы пропустили мимо ушей: я сказал уже, что тело мумифицировано.
Теперь Уорд не только смутилась, но и разозлилась. Однако Конрад говорил правду. Стоит телу достичь такой стадии распада, и все последующие физические изменения будут протекать медленно, практически незаметно.
Известны случаи естественной мумификации, при которых человеческие останки сохраняются без изменений сотни и даже тысячи лет.
– Трудно представить, – подал голос Уэлан, прервав затянувшуюся паузу, – что кто-то спрятал тело здесь, пока больница еще работала. Это наверняка случилось после ее закрытия.
– А когда это произошло? – поинтересовался я.
– Десять или одиннадцать лет назад. К всеобщему сожалению.
– Ладно, но это верхний предел. Нам это мало чем помогает, – произнесла Уорд. – Как быстро тело может мумифицироваться до такого состояния? Может подобное произойти меньше чем за десять лет?
– При подходящих условиях – да, – ответил я. – Летом на чердаке очень жарко, и это ускоряет процесс. Впрочем, по виду я бы сказал, что оно пролежало тут примерно два года. Тело почти не пахнет, даже на такой жаре, и это позволяет считать, что процесс мумификации завершился относительно давно.
– Класс. То есть с момента смерти прошло от пятнадцати или шестнадцати месяцев и до десяти лет. Точный анализ, ничего не скажешь.
Мне было нечего возразить. Конрад отвернул брезент. Жесткая синтетическая ткань поддавалась плохо; почти всю ее покрывал толстый слой пыли, цементной или известковой, а также мазки синей краски. Меня больше интересовало то, чего здесь недоставало, но когда патологоанатом откинул остаток брезента, открыв взгляду нижнюю часть тела, все остальные детали разом вылетели у меня из головы.
Ноги, от которых остались практически одни кости, торчали из-под короткой джинсовой юбки, перепачканной тем же, что и короткая футболка. Она задралась до самой груди, обнажая живот… точнее, то, что от него осталось. Вся ее брюшина от низа грудной клетки и до лобка отсутствовала. Если от внутренних органов что-то и сохранилось, они усохли до полной неузнаваемости.
Но не это заставило всех замолчать.
В зияющей дыре виднелось нечто, на первый взгляд напоминавшее пучок крошечных веточек. При виде этого во мне что-то болезненно сжалось, и по тому, как Уорд втянула воздух, я понял, что она тоже опознала это.
– Наверное, крысы постарались, – заметил один из детективов, наклоняясь, чтобы рассмотреть получше. – Кто-то, похоже, умер у нее в утробе.