II
Когда я проснулся, уже смеркалось. В воздухе чувствовался неявный запах съестного и дыма. Они были недалеко. Лесным пожаром пахнут жилища людей. Меня пугала их печка, и все же я решил подойти поближе.
Я шел медленно и осторожно. Через час я еще не видел шатра, но уже знал, что их там не меньше шести. Я различал пять голосов, но понимал, что людей больше. Кто-то все время молчал, хотя шевелился. Остальные кричали, тараторили, смеялись, гремели железом. Среди них были самки – от них шел мягкий аромат лета, времени, когда цветут цветы и зреют ягоды.
Их шатер выглядел довольно забавно, но не для меня. Мать рассказывала мне, как выглядит зверинец, где тигры пляшут перед зрителями наравне с псами, лошадьми и прочей скотиной. Да и старшие братья пугали меня этим зверинцем, дескать, не будешь соблюдать наш закон – попадешься к китайцам или в цирке плясать. Меня учили не связываться с человеком. Любой охотник может быть охотником на тигров. Не зря они называют нас «Тойота»: продав тушу в Китай, можно купить приличный автомобиль.
Но эти ребята точно были не опасны. Сами клоуны в своем же цирке, они пришли в лес не за пропитанием, а… мне и сейчас смешно – за развлечением! Невероятно, но со временем я понял: они проводили в тайге свой отпуск! Именно поэтому они были так веселы и беззаботны. Шатер ярко светился изнутри, тени плясали на его стенах, а внутри шел непринужденный разговор.
– Отличный складывается поход, Граф! Ей-богу, я доволен.
– Погоди, Андраш. Самое интересное еще впереди.
– Что ж, мы отлично подготовились к самому интересному, – примирительно сказал хрипловатый женский голос.
Хозяйка его, однако, была молода. Как говорится, в полном расцвете сил. Судя по тембру, ей уже удалось обзавестись потомством, чего нельзя было сказать об обладательнице другого голоса, явно девичьего. Девица та была счастлива. Она говорила немного, но звонко и радостно, и эта радость сразу передалась мне.
Охотник в лесу всегда настороже, как солдат на задании. Лес контролирует его, а он старается контролировать лес. Эти же ребята явно получали удовольствие. И спирт они пили не как охотники – за тихим разговором, чтобы залить стресс и усталость, а громко, с песнями и болтовней.
Тот, кого звали Графом, был здоров и полон сил, но в его голосе явно чувствовались срывающиеся нотки настороженности и сомнения, как будто что-то бередило его, не давало покоя. Оно понятно, Граф доминировал, и в его стае явно были те, кто бы с удовольствием занял его место. Стая – она и есть стая, что волчья, что человечья. Вожак должен все контролировать, и Графу это неплохо удавалось. Все прочие самцы относились к нему дружелюбно. Все, кроме одного. И этот человек молчал.
– Граф, ты когда начал ходить в лыжные походы? С рождения? – острил Виталик.
Все смеялись, и как будто смеялись и скакали по стенкам жилища их тени. Смеялся и сам Граф, а когда все утихли, серьезно сказал:
– В свой первый лыжный поход я пошел в 17 лет с Томилиным. И чуть не лишился пальцев. Пять минут на ветру чинил голыми руками сломанное крепление.
– И что было дальше? – спросила девочка.
– Да я уже не помню подробностей… – вздохнул Граф. – Помню, что трудно было перебинтованными руками кружку держать, когда в поезде на обратном пути трое суток квасили с нефтяниками спирт с вареньем. Дома мама даже разбинтовывать не стала, сразу отправила в травмпункт. Врач разбинтовал, а там уже гангрена, кончики пальцев черные.
Среди прочих звуков – смеха, шевеления, гудения печки, послышалось шуршание бумаги.
– Вот смотрите, – сказал Граф, – мы идем вверх по реке Тихой. Впереди – гора Самандзига.
– Господи, язык сломаешь!
– Самандзига по-удэгейски – шаман, – вставил слово тонкий мальчишеский голос.
– Я смотрю, ты подготовился, – то ли покровительственно, то ли насмешливо произнес голос постарше. Это Виталик.
– Самандзига – высшая точка цирка4, где ни один перевал еще не пройден, – продолжал Граф, туда мы и направляемся.
– А где наш перевал? – спросила девочка.
– Вот. Это перевал ведет в цирк. Есть его фото 67-го года. На вид – 1Б. Подъем из леса по ущелью, на границе зоны леса открытый склон. Затем до перевального взлета по кулуару, а там – непонятно. Может, скальный взлет, может, проход найдем по осыпи, в действительности может быть все, что угодно.
– А дальше? – спросил мальчик.
– Дальше – неизвестность… – вдохновенно и немного с усмешкой ответил Граф.
– Где ты взял эти чудо-хребтовки5? – прогудел вместе с печкой Виталик.