– Будем искать, – пожала плечами Лика.
– Смотрите, – Граф показал рукой вперед, – отсюда видно озеро. Спуск до него относительно безопасен. Давайте стараться ехать ближе к камням.
– Где-то мы это уже слышали, – хитро улыбаясь Лике, произнесла Надежда.
– Поеду первым, не возражаете? – не замечая Надеждиных острот, спросил Граф.
– Валяй, – махнула рукой Надежда, и Бессонов, пристегнув пятки заграничных креплений, погнал вниз.
У него болело колено, локоть, ребра, плечи – да почти все. Но как это было прекрасно – снова чувствовать движения рук и ног, не ограниченные ничем, снова вдыхать бесконечный кислород.
– Живо-ой!!! – закричал он на всю долину.
…Они увидели вход в каньон еще на спуске к озеру.
– А че, нормальный каньон, – сказала Надежда. – Ничего необычного.
Каньон и вправду был самый обычный. В истоке пологие, его борта постепенно росли, увеличивая крутизну и превращаясь в неприступные стены.
– Может, по борту обойдем? – предложила Лика.
– По борту нет смысла, – ответил Граф, – там скоро начнутся прижимы. Да и лавиноопасно, опять же.
– Снимем склон – все равно в каньоне окажемся, – хохоча, добавила Надежда.
– Да, – задумчиво продолжал Граф, – в каньон может тоже прийти38… Но внизу все же безопаснее.
Снега в каньоне было много. Шли плотной группой, тропя по очереди. То там, то сям, на склонах виднелись лавинные выносы. Некоторые из них перекрывали каньон полностью.
– Держите ухо востро, девоньки, – сказал Граф, и в ту же минуту все трое услышали характерный гул, словно из-за поворота вот-вот должен был показаться поезд.
– За мной! – не своим голосом крикнул Граф и неистовой елочкой полез на правый борт каньона, где десяти-пятнадцати метрах чернели скалы. Девчонки последовали за ним. Каньон трясло, а через секунду до них долетели брызги и комья мокрого снега. Они продолжали лезть на склон, не оборачиваясь. Через минуту гул затих.
– Не наша, – выдохнул Граф, вытирая пот с лица.
Здесь они позволили себе обернуться. Действительно, противоположный склон сошел почти полностью. Лавина пересекла каньон и даже немного залезла на противоположный склон.
– Ничего, девоньки, – устало сказал Граф, – скоро борта станут круче. Там лавин не будет. Только карнизы.
Бессонов не обманул. Постепенно каньон становился уже, а стены круче. Начались ледопады.
– Ладно, – бросил через плечо Граф, – будем вешать.
Он скинул рюкзак, достал из клапана бур-самосброс39, встегнул в него веревку, надел обвязку и пошел по веревке вниз. Ледопад – застывший на зиму водопад – был почти вертикальным, с одной ступенькой посередине. Одной веревки хватило. Доехав до низу, Граф окинул взглядом застывшее чудо природы. В эту минуту ледопад почему-то напомнил Графу задницу слона. Задние ноги животного были в наростах, между ними пробитое ручейком отверстие, над отверстием – тонкий, прижатый к заду хвост.
Потом был еще ледопад. Потом еще и еще. Они шли и дюльферяли, шли и дюльферяли, сдергивая веревку самосбросом. Граф благодарил предшественников за это прекрасное изобретение: дернул за веревочку – бур и выкрутился. Знай, закручивай как следует. Тем временем синева в каньоне сгущалась. Наступила ночь. Радовало одно – кое-где по стенкам каньона начала проявляться растительность.
– Где-то здесь, плюс-минус двести метров – точка выхода, – в задумчивости теребя бороду, произнес Граф.
– Пещера в скале? – ухмыльнулась Надюха и приятным низким голосом добавила: – А в ней – телепорт.
– Мы, может, проскочили… – глядя в экран джи-пи-эса, с надеждой предположил Граф.
– Давай вернемся, – пожала плечами Лика, – может и проскочили.
– Можно вперед пройти, можно назад, – сказала, скидывая рюкзак, Надежда. – Только в темноте мы вряд ли что-то увидим.
– И то верно, – согласился Граф. С Надеждой он никогда не спорил. – Пойдемте, поищем дрова. – И, глядя на Лику, с улыбкой добавил:
– Спокойную ночь не гарантирую, но теплую – постараюсь.
Лика нахмурилась.
– Карнизы везде, – пожал плечами Граф, – узко… Утро вечера мудренее.
Наломав веток, они приступили к постановке палатки, которую растянули отчасти на лыжи и палки, отчасти на камни, которые валялись по ущелью в избытке.
XXXIII
Будильник Графа, выставленный на пять утра, не услышал никто. Первой открыла глаза Надежда. На улице было тихо, спокойно и явно светило солнце, хоть его лучи и не попадали в глубокую рану каньона на теле тайги. Надежда разбудила Графа. Аккуратно убрав плечо из-под Личкиной головы, он сразу полез наружу. Напевая «голубой ледопад, ты же сам виноват…», он отошел пять шагов от палатки, и тут его глаз зафиксировал одновременно две странности. Первым, что сильно смутило Графа, был знакомый по многим походам засаленный продуктовый мешочек Капца с вышитой надписью «Юрец-Молодец». Вторым – кошачий след размером с крышку от кана. Сказать, что Бессонов пришел в замешательство, значит, ничего не сказать. Какое-то время он думал, что все это ему снится. Потом – что кто-то его дурачит. Он так и стоял, не двигаясь, пока не понял, что тигриных следов вокруг палатки было множество. Зверь следил, не стесняясь. Пройдя дальше по следам, Граф понял, что тигр пришел снизу каньона и туда же ушел. Следы шли друг за другом, не попарно, выходит – тигр не торопился. Далеко уйти не удалось, ноги Графа, в отличие от тигриных лап, проваливались выше колена. Бессонов повернул обратно к палатке и крепко задумался. Если верить Лике, то за последние пару дней их лагерь посетило как минимум два тигра. Это просто не укладывалось в голове.
39
Бур-самосброс – бур, который можно выкрутить дистанционно, потянув за привязанную к нему стропу. Применяется на спуске по ледовым склонам.