– Да, задержаться. Да, обратно в горы. Нет, не обойдутся… На сколько? Не знаю, на сколько. Это спасработы, понимаешь?! – он переложил телефон в другую руку и варежкой нажал на кнопку сброса.
– Давай сверимся, – к нему подошел Михалыч. Граф снова достал карту. – Едем вверх по Биясе, потом сворачиваем в лес. Дальше снегоход не проедет. Прочесываем лес в сторону Лисьего, ищем лыжню. Ты же сможешь логически предположить, – он подчеркнул «логически», будто хотел козырнуть умным словечком, – как они могли пойти?
– Попробую, – Граф утвердительно кивнул. – Плохо, что связи с ними не было.
– Может, батарейки высадили, – развел руками Михалыч и, поправляя ружье, грустно добавил, – а может, и не высадили…
– В любом случае, – уверенно добавил Граф, – если они прошли Лисий, то спускаться с него постараются вдоль ручья, разве только срезать, если русло петляет, да обходить завалы. Надо доехать до впадения ручья в Биясу.
Закинув лыжи в спасательные волокуши, прицепленные позади «Бурана», Граф еле успел занять свое место за Михалычем. Тот развернул снегоход, выровнял за собой санки и, будто снова желая произвести впечатление, втопил полный газ. За пару минут они пролетели вырубку, бетонные столбы, обрамленные завитками колючей проволоки, маленькую и будто обугленную часовенку. Затем спасательная экспедиция поехала по реке, берега которой покрывал густой сизый лес.
– Медленней езжай! – крикнул Граф на ухо Михалычу, – я глядеть не успеваю!
– Чего глядеть-то? – не сбавляя хода, спросил Михалыч.
– Лыжню! Лыжня где угодно из леса может выходить!
Граф вертел головой и ломал глаза, всматриваясь в обступившие берега. Но постепенно все слилось воедино: покрытая ровным слоем снега широкая река и охватившая ее непроходимая тайга. Ели, ели, сосны. В какой-то момент, Бессонов посмотрел вперед и увидел, что дорогу преградил лес. Но Михалыч заложил крутой вираж, они повернули вместе с рекой и вдруг увидели на буранке человека. Он шел, прихрамывая, как-то непонятно согнувшись, как будто что-то склоняло его влево, к земле.
– Тормози!! – крикнул Граф на ухо Михалычу так, что тот подскочил и матюгнулся. – Тормози!
Михалыч сбросил газ и плавно затормозил в десяти шагах от перекошенного путника. Граф одномоментно испытал весь спектр эмоций – от чудесной радости до страха и досадной беспомощности, когда по знакомой куртке и шапке он узнал в путнике Виталика. Он спрыгнул со снегохода, намереваясь побежать, но тут же провалился по развилку. Выбравшись на буранку впереди снегохода, он поспешил к другу. Виталик же, наоборот, остановился и неловко, как в замедленной съемке, воткнул в снег сучковатую палку, на которую опирался. Он попытался расставить руки навстречу Бессонову, но пошатнулся и снова ухватился за палку. Так и стоял, счастливо и немного глуповато улыбаясь, как юродивый.
– Виталя! – выдохнул Граф. – Живой…
Все еще держась левой рукой за палку, Виталик правой неловко приобнял Бессонова.
– Живой… – выдохнул он. – Только ребра, кажется, сломаны.
– Остальные? – держа Виталика за плечи, спросил Граф.
– Все остальные погибли, Леш. Все остальные погибли.
Виталик два раза подчеркнул слово «все». Граф молча смотрел чуть впереди себя, словно пытался что-то разглядеть сквозь пелену отчаяния. Подъехали остальные снегоходы. Оставляя на снегу глубокие следы, девчонки пробрались к Виталику.
– Идешь, перекосившись, – с ходу заметила Надежда, осторожно его ощупывая.
– Ребро, наверное, сломано, – Виталик пожал левым плечом.
– Лицо цело, – заметил Граф, – где это случилось?
– На Невозможном. Лавина.
– Понял, – коротко кивнул Граф.
Девчонки слушали, не задавая вопросов.
– Я последним ехал, поэтому мне меньше всего досталось.
– Первым Капец?
– Да. Я держал дистанцию и видел, как за ним образовалась снежная воронка. Он словно разрезал склон пополам, наискосок. Капец и Андраш поехали вбок, пытаясь выехать из потока, но тяжелый снег буквально засасывал их. Агзу зачем-то рванул прямо вниз и очутился в этом же водовороте. Я попытался вылезти на стенку кулуара к камням, за которые можно было зацепиться, но земля буквально уходила из-под ног. Снег стал невообразимо тяжелым и вязким. Я погружался все глубже и глубже.
Граф поднял глаза и увидел, что спасатели тоже стоят кружком, правда, в отдалении. В этот момент от них отделился Михалыч и пошел к нему.