– Немного они вырубили.
– Да выросло все уже. Ты посмотри на машины. Им сто лет в обед.
– Куршаве-ель! – пробасила, вылезая из тубуса, Надежда.
Вопреки обыкновению, Андраш вышел первым. Он и Граф по очереди шли впереди и тропили так, что никто не мог их догнать. Не только согревшаяся, но и порядком взмокшая, плотно сбитая группа добралась до них только под конец перехода, когда они зависли под правым берегом Тихой, изучая карту. Здесь река делала резкий поворот налево, вымывая себе проход в высоченной каменной скале.
−
Бля! – изрек Андраш, – я троплю, а мне все лучше и лучше!
– Бля, что это? – вторил ему подошедший Виталик, указывая на серую каменную стену.
– Ух ты! – обрадовался Граф. – Так это и есть те самые петроглифы. Агзу, иди сюда!
Отвесный правый берег возвышался над рекой, как стена исполинской крепости. Наверху, над внушительным снежным карнизом, который, казалось, не таял даже зимой, продолжал расти покатый низенький лесок. Подошли остальные, встали под скалой и, не обращая внимания на опасно нависающий карниз, принялись разглядывать диковинные наскальные рисунки. Они были видны хорошо, отчетливо: кто-то регулярно очищал их от снега и грязи. Тоненькие олени, примитивные человечки, полосатый тигр с большой головой и нелепо маленьким телом. Как будто ребенок нарисовал.
Бережно водя варежкой по рисунку, Валька тихо сказал:
– У тигра два имени – Куты-Мафа и Амба. Амба – это злой демон, карающий охотника за вторжение в свои владения. Куты-Мафа – добрый тигр-отец, дух предка, который, наоборот, помогает и хранит охотника.
Валькина лекция могла быть длиннее, если бы сверху не посыпался снег.
– Оп-оп-оп! – сказал Андраш.
– Назад! – закричал Граф.
Как были – в лыжах и с рюкзаками – они отскочили от стены. В ту же секунду на то место, где они стояли, упала, как будто с неба, небольшая лавина. Снег был мягкий и рассыпчатый.
– Кто-то нас предупреждает, – сказал Агзу.
– Да, – согласился Граф, – то ли кабан, то ли олень…
Осмотрелись. Левый берег реки, наоборот, был низок и заболочен. Непонятно было, где кончается река и начинается болото. Заводь поросла редким кустарником. Кое-где виднелись низенькие скрюченные деревца. Слева и сзади, там, где к болоту подходил густой непролазный лес, они увидели непривычный треугольный силуэт. Это была крыша покосившейся избушки с острой крышей. Бросили рюкзаки и отправились на разведку.
Домик был чуть больше дачного сортира. Внутри валялся матрас, покрытый плешивой шкурой, напротив него в углу примостилась маленькая печка. Ее труба уходила в дырку в стене. В другом углу размещалось множество наскоро сколоченных стеллажей. На них были аккуратно расставлены баночки с жидкостями и травами, лежали какие-то здоровые рыжие перья, сморщенные корешки, расшитый бисером кисет, плетеные феньки, китайские пластиковые браслеты и разноцветные пластиковые карточки.
– Неплохо, – заметил Граф.– Кто-то здесь жил долго и автономно.
– Перья рыжего петуха, – задумчиво проговорил Валька, – это вещь летающего шамана.
– А где же он сейчас? – поинтересовался Виталик. – Улетел?
Лика разглядывала баночки. В одной была голова змеи. В другой – как будто заспиртованный глаз.
– Где-то неподалеку должно быть капище, – не обращая внимания на остроты, все так же задумчиво продолжал Агзу.
– Что?
– Жертвенник. Место, где шаман совершает обряды. Наверное, он туда и ушел. Бубна нет на месте.
– Хочешь поискать? – усмехнулся в усы Капец, и его холодные глаза блеснули.
– Не уверен.
– Так может, это деда твоего капище! – ткнул его локтем Виталик.
– Может, – Агзу снял тюрбан и почесал в затылке. – Но духи не любят посторонних.
Он серьезно посмотрел на Виталика, потом на Капца, надел шапку обратно и вышел из избы.
– Интересно все-таки, куда делся этот шаман? – задумчиво произнес Граф и последовал за ним.
Снаружи Агзу принялся распаковывать рюкзак.
– Не одевайся, – сказал ему Граф, – пошли дальше.
Не обращая внимания на его слова, Агзу продолжал выкладывать на санки содержимое рюкзака и в конце концов достал черный полиэтиленовый сверток довольно внушительных размеров. Развернув его, он аккуратно извлек нечто довольно странное, а именно – старинный шаманский бубен. На деревянный обод была туго натянута упругая коричневая кожа, а с обратной стороны – диаметральные проволоки, на которых позвякивали друг о друга нанизанные железные звездочки.
– Вот это вещица… – Граф аккуратно погладил кожу бубна.
Агзу отпустил бубен, Граф взял его и легонько потряс. Размножился, разлетелся по округе легкий, мягкий звон. Граф ударил ладонью в натянутую кожу, раздался гулкий, протяжный бой. Время будто остановилось. Все были зачарованы происходящим.