— Но ведь даже от стебля должна быть какая-никакая тень, — сказала одна из студенток.
— Ну, не знаю, — они едва понимали голос, заглушаемый платком у рта. — Если что-то является идеально серым…
— Но ведь это случилось так неожиданно. Это…
Парнишка с нераспознанной аллергией, освободившись на миг от опеки сверхзаботливой мамаши, рванул вперед. Он подбежал к «профессору» и сорвал горсть серой травы.
— Брось!!!
— Назад, сопляк!
— Не прикасайся к этому!
Мальчишка поднес свою добычу к глазам. «Профессор» пытался выбить ее палкой, но через несколько секунд от своего намерения отказался. Сам он склонился над маленькой ладошкой, а после колебания даже взял в руку маленький, серый стебелек. — А на моей ладони она тень оставляет.
Обе студентки и частник тоже подошли поближе. Осторожно, словно боясь ошпариться, они сорвали по несколько горстей серой травы.
— Это необходимо смыть водой! — отчаянно размахивала руками мать мальчишки, который как раз снова начал тереть глаза. Именно благодаря выезду «н природу», «на воздух», его болезнь усиливалась. В городе, в закрытой комнате, о которой он вечно просил родителей, он чувствовал себя намного лучше. Только кто там в семидесятые годы слушал короедов? Всем ведь известно, что ребенок летом обязан «выехать на природу». И как раз эта природа, этот воздух сейчас его убивали. — К врачу нужно обратиться!
— Нужно вызвать милицию, — повторила женщина в громадном купальном костюме.
Еще несколько человек приблизились к неровному серому кругу. Кто-то коснулся его обувтю, кто-то еще, чуточку поколебавшись, вошел в серую траву, пытаясь растереть ее подошвами. Все время казалось, будто бы трава сгорела. Но нет, не сгорела.
— А есть тут какой-нибудь телефон? — «профессор» тоже отважился подойти к посеревшему дереву. Он отломил небольшую веточку, убрал платок от рта. Никакого запаха, вони, испарений не чувствовал…
— По-моему, в пансионате есть.
— Да, есть, — подтвердила одна из студенток. — Только слышно слабо.
— Собственно говоря, вообще ничего не слышно, — прибавила другая. — Ну и хозяйка требует платить, как за питание.
— Но она же не возьмет денег, если мы позвоним в милицию.
— Наконец-то кто-то чего-то решил, — типично по-польски полная женщина поправила громадный лифчик.
У всей этой сцены имелся еще один свидетель. Маленький мальчик, которому еще не исполнилось пяти лет, лежал, спрятавшись в кустах, шагах в тридцати дальше. Приятели накрыли его мхом, дерном и мелкими ветками. Спрятан он был хорошо, никто и не подозревал о его присутствии.
Пацану чертовски не везло. Эти чертовы «почти что» пять лет. И его приятеля, с которыми он приехал отдыхать, были гораздо старше. Вот по этой причине он постоянно и проигрывал. Когда играли в «Четырех танкистов», он должен был быть Григорием, и только и управлять построенным из веток танком. Когда они формировали харцерский отряд, только ему доставалась роль разведчика. Приятели явно желали выгнать его из банды. Для них он попросту был слишком маленьким. Ежеминутно они придумывали какие-то задания для малолетки, лишь бы избавиться от него, лишь бы тот не мешал приставать к девчонкам или курить тайком. В группе он был никем. И как раз сейчас ему назначили очередное задание, чтобы избавиться от «почти что пятилетнего» пацана.
Дружки тщательно спрятали его возле «конкурентного» пансионата. Посмотрев накануне фильм, снятый по книге Брошкевича «Большая, побольше и самая большая», мальчишке внушили, что наверняка сегодня появятся пришельцы с иной планеты. Он же обязан все проследить, а потом сдать отчет. Несмотря на свои «почти» пять лет, в пришельцев из космоса он не очень-то верил. Но вот теперь…
Маленький мальчик, открыв рот, следил за образованием странного пятна серости. Он видел шок у отдыхающих, бездарные попытки выяснить, что это такое. Он видел приезд вызванного по телефону милиционера. Тот и сам не очень понимал, что творится: свой мотоцикл он отставил под стену дома, а потом, исключительно для уверенности, проверил документы у тех, кто стоял ближе всего, записывая все данные себе в блокнот. Было заметно, что он понятия не имеет, что делать. Милицейская рация на его мотоцикле действовала плохо, поэтому он воспользовался телефоном, желая доложить начальству о странном, сером пятне.
Матысик нажал на педаль газа новенького советского «ГАЗ» а. Хренова машина! На выбоинах их мотало так, что у Томецкого имелись большие трудности с тем, чтобы попасть в рот собственным бутербродом с яйцом вкрутую, приготовленным ему женой. Яйца, размещенные между двумя кусками хлеба, были обогащены не только хреном, но к сожалению, еще и чесноком, поэтому Томецкий распространял вокруг себя запах, поражающая сила которого с легкостью превышала иприт.