— Послушай ее, Гарри, — сказал он.
Гарри не понял, что он имел в виду. Почему он должен обращать внимание на какую-то антинаучную клушу? Для него как для парапсихолога она являлась врагом, потому что своими действиями она подрывала репутацию всей отрасли, превращала серьезное дело в тему для обсуждения в воскресных газетах.
— Послушай ее акцент, — настаивал Ричард.
— О чем это он толкует, скажите на милость? — возмущенно воскликнула миссис Никлс.
Ричард рассчитывал на то, что в Гарри проснется чувство классовой солидарности. Если манеры Ричарда его бесили, то простоватый язык миссис Элси, даже если она несла чушь, должен был, наоборот, успокоить его. Разумеется, он был северянином, а она родом из Лондона, так что он мог ненавидеть ее только за это, и в таком случае Ричарду не оставалось бы ничего другого, как умыть руки, и гори оно все огнем.
Гарри опустил ружье и поднял поврежденный палец.
— Страсть какая! — воскликнула она. — Ну-ка, дай посмотреть. Семерых детей воспитала и никогда не видела, чтобы кто-то такое с собой сотворил.
Гарри позволил женщине осмотреть руку. Секунду подумав, она крепко взялась за палец, дернула и вставила сустав на место. Гарри завопил, потом выругался, но затем пошевелил пальцем и буркнул что-то в благодарность.
— Так-то лучше, — сказала миссис Никлс.
Боль разогнала туман в голове Гарри. По крайней мере, Ричарду хотелось на это надеяться.
— Мы застали эту тварь, когда она пряталась, — сказал он Самому ценному члену клуба. — Сначала пряталась в этой девочке, а потом хотела завладеть тобой, но ты отбился. Помнишь?
Гарри с мрачным видом кивнул.
— Продолжай отчет, Джеперсон, — сказал он.
— Это какая-то форма бестелесной сущности…
— Злой дух, — вставила миссис Никлс. — Жуткая тварь.
— Это не призрак. Не остатки человеческой личности. Что-то большое, злое и примитивное. Но оно умное. Оно забирается в душу. Оно понимает, кто мы, как нас можно подцепить. Хотя природа его довольно проста. Но оно склонно к насилию. Думаю, оно питается болью. Я называю его «геккон», потому что, когда оно попадает в человека, тот начинает двигаться, как ящерица. Может быть, оно гнездится в какой-то животной части человеческого мозга и дергает за ниточки оттуда. А может быть, оно просто знает, что мы не любим ползучих тварей, и устраивает представление пострашнее.
— Геккон, — протянул Гарри, пробуя новое имя. — Я запишу это. Ты открыл его, Джеперсон, тебе его и называть.
— Спасибо.
— Теперь, когда мы знаем, кто нам противостоит, нам должно быть проще его изловить. Я опишу все, что нам известно, и позже мы вернемся со специальной, более подготовленной группой. Мы пересадим этого твоего геккона из поезда в духохранилище. Там его можно будет как следует изучить.
Ричард знал, что духохранилища не всегда бывают сделаны из металла или дерева. При должном «запечатывании» духохранилищем могла стать и Ванесса.
Посмотрев на Анетт, закатившуюся под стол, Ричард сказал:
— Если это не принципиально, Гарри, мне больше хочется его не поймать, а убить.
— Нам нужно понять, как вести себя со следующим гекконом.
— Давайте сначала разберемся с этим.
Тут внимание Ричарда привлек грохот поезда. В нем что-то изменилось.
Раздался свисток. Неужели произошла очередная временная сдвижка?
— Мы что, приехали? — спросил Гарри. — Портнакрейран?.
— Нет, сэр, — ответил Арнольд, который до сих пор, похоже, не замечал ничего необычного. — Мы сбрасываем скорость, чтобы пересечь Инвердитский мост.
Ричард прислушался к стуку колес.
— Мы не сбрасываем скорость, — сказал он. — Мы разгоняемся.
— В такую же ночь, как сейчас, в 1931 году, — сказала миссис Никлс, — Инвердитский мост рухнул…
Ричард понял, почему геккон убил Анетт. Она увидела, что их ожидает.
— Сейчас не время писать отчеты, — сказал он Гарри. — Мы не можем откладывать действия на потом. Геккон собирается убить нас сейчас. Он хочет этого.
Лица Гарри и миссис Никлс удивленно вытянулись.
У Ричарда появилось знакомое чувство. Он почувствовал, что знает больше других, почувствовал силу, которую дает интуиция. Чувство было теплым, соблазнительным, приятным — оно вызвало у него желание поиграть со своим открытием, намекнуть, что он проник в тайны, не доступные обычному восприятию, похвастать перед старшими. Нет, это искушение. Что, если его оставил геккон или какой-нибудь другой «злой дух»? Или же оно сидит в его разуме, в какой-нибудь ползучей его части, и эту черту характера необходимо сдерживать?