До этого они тогда сильно выпили, а потом ещё… А после Андрей вызвал ей такси и уехал. Девушка пыталась его остановить, но он сказал ей, что у него "какая-то важная встреча утром". А потом Яна встретила Катрину, и она даже помнила, как тогда рыдала у неё на руках, извиняясь. Девушка даже сейчас вдруг ощутила ту страшную слабость, которую чувствовала в то утро. Яна тогда действительно осознала, что совсем не нужна Андрею, и принялась каяться в том, что забирает его у неё. Яна удивлялась тому, как Катрина могла не понять, что она говорит об Андрее!
Тогда она, упёршись рукой в стенку, встретила её наивный взгляд. Кэт действительно не могла взять в толк суть её извинений. Девушка расширившимися от непонимания глазами смотрела ей в лицо. Также Яна помнила, как в какой-то момент что-то внутри пересилило её отчаяние и чувство стыда, и она принялась орать в лицо Кэт, что любит его. А стоит ли, в самом деле? Потом Катрина вдруг нахмурилась и, жёстко встряхнув её за плечи, что-то принялась кричать ей в лицо.
Девушка глубоко вздохнула и, упёршись щекой об руку, продолжила смотреть в окно. На город, в котором начинается утро. На город, в котором все куда-то бегут. На город, шум которого она не слышала из-за разделяющего их стекла. Они были по две стороны разделяющего их препятствия. Такого же прозрачного, как и стекло.
Город. Андрей.
Яна, с одной стороны, со своими чувствами и спокойным, размеренным миром. С тихой обыденностью. Андрей, с другой стороны, с пустотой, безразличием и мимолётной страстью. Такой же, как город, шумный, яркий и быстрый. Захватывающий собой. Который поглотит в мгновение своими яркими привлекающими огнями.
Безудержный, как свет.
Никто из них не может донести друг до друга свои чувства, пока есть преграда, препятствие в виде нежелания одного из них принять другого…
И Яна осознала, что только такая девушка как Катрина может разбить преграду, которую специально возводит Андрей. Только такая как Кэт может ярким и пёстрым вихрем ворваться в его жизнь и поставить всё с ног на голову. Сделать так, что город изменится. Разлетится на части, став совершенно другим. Она напориста, словно цунами, и горда и неприступна, как огромный каменный дворец.
Из глубоких раздумий девушку вырвал чей-то голос.
- Здравствуйте. Простите за ожидание. Вот меню, - Яна повернулась на голос и сначала увидела аккуратные мужские руки фарфорового цвета, протягивающие ей тонкое прямоугольное меню в каштановой обложке. Она скользнула взглядом выше и увидела перед собой самого́ официанта в полный рост.
Девушка немигающим изумлённым взглядом посмотрела на него. Парень был высоким и стройным. Белоснежная рубашка и шоколадного цвета брюки смотрелись на нём как на модели. Сбоку, прикреплённый к ремню, висел такого же цвета, как и брюки, среднего размера прямоугольный фартук с кармашком. Шёлк волос парня цвета жемчужного блонда вызвал у девушки тихий восторг. Волосы у официанта представляли собой идеальные прямые пряди, чуть меньше средней длины, дотрагивающиеся до ушей.
У Яны давно, ещё с подросткового возраста, была мечта: дотронуться до волос парня и легонько их сжать. У Андрея была стильная стрижка, которую особо не потрогаешь, да он и не позволял ей дотрагиваться до своих волос. А причёска официанта прямо-таки просила, чтобы его волосы кто-то нежно погладил. Или взъерошил, как вариант.
Идеальное светлое лицо фарфорового цвета без единого изъяна, прямой красивый нос, не слишком тонкие губы, уголки которых слегка приподнялись в нежной улыбке. И завершающий штрих!
Глаза. Они были кристально-ясными. Насыщенного светло-зелёного цвета. Таких насыщенных глубоких глаз Яна и не видела в жизни! Девушка пару раз что-то беззвучно сказала, как рыба, и, придя в себя, наконец ответила:
- А… Эм… Спасибо, - она приняла меню у парня из рук, и он ушёл за барную стойку. Яна заправила прядь волос за ухо и принялась хаотично бегать глазами по напиткам. Она была сильно взволнована, потому что ни разу в жизни не видела настолько красивого парня! Девушка была поражена тем, что кто-то, кроме Андрея, смог настолько взволновать её сердце! Только в данном случае в сердце отсутствовала щемящая мучительная и тянущая, словно нить, тонкая боль.