Как выбрать верный путь?
Вопреки тому, что я, кажется, заметил его после пещеры, теперь я не мог этого сказать. Я вытащил из кармана блокнотик с кроками, чтобы бегло набросать чертеж, но облака вернулись слишком быстро.
Мне хотелось обсудить это с Клаусом, но он уже спустился к палатке. Когда я присоединился к нему, он сверялся с какой-то таблицей: шестьдесят четыре метра, – сказал он.
Я непонимающе посмотрел на него.
– Да, шестьдесят четыре метра. Камень падал больше четырех секунд, прежде чем мы услышали звук. Согласно Валло, это соответствует расстоянию по вертикали не менее шестидесяти четырех метров.
На следующий день погода улучшилась, и наконец-то стало похоже, что эти ребра хоть куда-то ведут. Ледник был разорван невероятным количеством трещин – настоящий ледопад, сплошные сераки, – мы никогда не видели ничего подобного. Справа от ледника должна была находиться Сертог. А перед ней – то, что ее скрывало: гора с почти горизонтальным срезом, подпирающая угол ледника каменным столбом – скалой, прорезанной отвесным и очень узким кулуаром, который постепенно заворачивал направо, к снежнику – сначала вздыбленному, перемежаемому острыми шпорами торчащих отрогов, но затем совершенно гладкому; и наконец снежный склон выводил прямо к изящной вершине Сильверхорна, опоясанного вереницей ледяных наростов. Еще правее путь перекрывали сераки и скалы. Но между ними шел этот снежный скат, отделенный от внутреннего ледника зубцами краевых трещин, он выглядел удивительно чистым и спокойным. Сейчас он представлялся мне наиболее подходящим.
Выше он неожиданно исчезал: обрывался, уступая место темной синеве неба. Граница, разделяющая снег и небо, очерчивала бесконечно изысканную, совершенную линию. Эта чистая линия, казалось, обещала, что там, за ней, обязательно должна была находиться вершина. Очевидно, что оттуда мы наконец-то и впрямь сможем ее увидеть.
Подняться туда можно было двумя способами: через загроможденный сераками ледопад или по этому снежному склону. Между ними виднелась пробитая желобом отвесного кулуара скальная стена, образующая орографический левый[91] берег ледопада; мы сразу окрестили этот коридор Гурглом (по схожести с основными характерными чертами Бернинского кулуара, который был всем нам хорошо известен) и тут же отвергли его: слишком большой риск камнепадов.
Проводники предпочли бы сераки.
– По крайней мере, двигаясь по леднику, не собьешься с правильного пути. Тогда как этот склон… Кто его знает, куда он выйдет. И кроме того, он слишком крут.
Клаус назначил меня руководить нашим подъемом.
– Мое дело – организация, – сказал он. – А вы намного опытнее в высокогорье, чем я.
Ему никто не возразил; я же выбрал снежный склон.
Но почему он избрал именно меня? Логичнее было бы предложить фон Баха – он самый сильный из нас; или Даштейна. Я не самый сильный и не самый опытный. Это действительно так: я – посередине, я – между ними. Зато я – француз: возможно, Клаус боялся, что, выбрав немца, он разбудил бы подспудные национальные распри.
– Эта сторона вовсе не так крута, как вам кажется: когда смотришь прямо на снежную стену, она всегда выглядит отвесной. И здесь – так же, как в Альпах. И кроме того, пока речь идет лишь о разведке: забравшись выше, мы сможем лучше разглядеть наш дальнейший маршрут. И может быть, даже, если это ребро окажется не слишком трудным, мы сможем подняться на Сильверхорн, где увидим чистое небо и получим хороший обзор. Мы пойдем вдвоем с Итазом.
Я дорожил обществом Итаза прежде всего потому, что он говорил по-французски.
91
То есть абсолютно левый берег, независимо оттого, с какой стороны стоит наблюдатель; он – левый с точки зрения географического строения ледопада, его «течения»