— На что Монклерк и рассчитывал, — усмехнулся Молдер, — наверное, только игрок в покер и мог в полной мере оценить всю прелесть идеи, построенной частью на безусловно выигрышных, но очень уж редких комбинациях, а частью — на самом грандиозном блефе. Алхимическое золото — более чем ценный выигрыш, но кто знает, стал бы наш игрок заниматься этим делом, если бы понимал, что проиграет не только чужие жизни, но и свою собственную?
— Даже не представляю, как результаты нашего расследования могут перевернуть современную науку, — не отвечая на философствования напарника, зачарованно произнесла Скалли.
— Никак они ее не перевернут, — спокойно и очень твердо ответил Фокс.
— Что? Почему?! — Дэйна была возмущена таким вторжением в ее уже запущенные умственные построения.
— Потому что мы о них не сообщим. Скалли, метод Монклерка должен быть уничтожен.
Я считаю, что сам принцип, при котором один человек самовольно распоряжается жизнями других для извлечения личной выгоды — чрезвычайно порочен. Как ты думаешь, что произойдет, если о самой возможности подобного получения золота узнают наши политиканы? Они наймут исследователей, чтобы те копались не только в алхимических трудах прошлого, но и в бумагах нашего Монклерка. А я не думаю, что он обладал уж очень необыкновенными способностями: пусть не каждый человек теоретически может воспроизвести его действия с тем же результатом, но кому-то это наверняка удастся. И после того, как ученые разберутся, обмен жизни на золото станет обычным явлением, — горячо доказывал Молдер, потрясая стопкой бумаг алхимика.
— Так уж и обычным… А общественное мнение? Ведь против возможных злоупотреблений поднимется пресса, — Скалли все еще сомневалась.
— Скалли, о чем ты говоришь! Многое ли из того, над чем нам с тобой доводилось работать, вообще становилось известно прессе? А при обдумывании вариантов использования метода Монклерка первым же приходит в голову превращение в золото жизни преступников, приговоренных к высшей мере наказания. Просто процедура казни станет совершенно закрытой, а вместо электрического стула преступника будут помещать в установку Монклерка. Потом кто-нибудь додумается проводить такую же процедуру над отбывающими заключение пожизненно, а там и просто в качестве наказания будут вычитать из жизни сколько-то лет в пользу бюджета страны!
— На какое-то время наш золотой стандарт станет крепче, но потом имеющееся золото начнет обесцениваться, про жизнь я и вообще не говорю, — задумчиво кивнула взвесившая слова своего партнера Скалли. — Ты прав: мы должны уничтожить все это.
— Я было подумывал прихватить с собой системный блок компьютера Монклерка, но теперь полагаю, что не нужно и этого, — вздохнул Молдер.
Напарники обменялись долгим понимающим взглядом. Наконец Скалли озвучила:
— Ну что, произвольное самовозгорание неустановленных химических веществ при попытке изучить способ действия неизвестной науке установки?
— Сопровождающееся самовзрыванием компьютерной техники, — кивнул Призрак.
— Подожди, сейчас гильзу подберу — мне ведь еще отчет о смерти Монклерка писать.
Как это ни ужасно звучит, но малыш Трэвис всех нас просто выручил, я-то стреляла в руку…
Четверть часа спустя спецагенты стояли возле особняка, откуда вовсю валили клубы темного вонючего дыма, и слушали вой приближающейся пожарной машины. Каждый из них держал что-то в руках.
Скалли с виноватой улыбкой показала заглавия нескольких старинных книг:
— Не смогла удержаться, и даже не потому, что очень дорого, а потому, что в свое время на них было потрачено несколько месяцев жизни переписчиков…
— Мотивы аналогичные, — изрядно оттягивая руки Молдера, из чаши тускло сверкнули золотые самородки. Фокс, на мгновение задумавшись, поставил чашу наземь и вытянул из кармана носовой платок. — Думаю часть вернуть «хозяевам» — хотя бы Фоллету и Тренту. Остальное отдадим для отчетов и исследований.
— Не зря ты чуял в этом деле запах золота, — констатировала Скалли, наблюдая за суетой пожарных, — и теперь, когда оно прямо у тебя в руках, скажи мне наконец — чем же оно пахнет?