Дюран был поражен.
— Кто рассказал тебе это?
— Я полагаю, что это бросается в глаза. С одной стороны— деньги, на которые опирается Хард, и с другой — твои проекты в отношении города. Это же просто, как дважды два,
— Это глупо!
— У меня есть намерение доказать то, что я сказал.
Черные глаза Дюрана засверкали. Он провел пальцем по губе.
— Ты по-прежнему такой же упрямый и тупой, как и раньше.
— Но ты этого не отрицаешь? — с улыбкой возразил Барни.
— Разумеется, отрицаю. Я считаю, что должен дать тебе небольшой совет.
— Если ты собираешься сказать мне, чтобы я занимался собственными делами, то можешь сохранить дыхание. Чем больше мне это повторяют, тем больше это убеждает меня продолжить поиски.
— Может быть, в интересах Генри...
— А какое это может иметь отношение к нему?
— Он замешан в эту историю, как и другие. Если ты хочешь выгородить своего брата...
— Генри любил обоих так же, как я.
— Разумеется, но у него были серьезные неприятности. Его ссоры с Хардом происходили каждый день. Генри был на грани разорения. Он пришел в банк просить ссуду, но я ему отказал из-за отсутствия гарантий. Он был в страшной ярости и вел себя как ненормальный. Свидетелей было много. Мне пришлось распорядиться, чтобы его силой выпроводили из банка.
— У него, возможно, были свои основания. Но он не замешан в этих преступлениях.
— Я не стал бы так уверенно заявлять... Просто я пытаюсь дать тебе понять, что если ты настаиваешь на своем желании копаться в грязи, то это может отразиться и на тебе.
Барни колебался. Предупреждение было убедительным. Малколм казался очень уверенным в себе.
— Кто поранил тебе вчера лоб?
— Я сказал тебе, что упал.
— Возможно, купленный тобой Петерсон примет это, но не я. Если бы ты разбил себе лоб на палубе «Мери Хэммонд», это было бы видно по твоей одежде. После шестидневного плавания шхуна была грязной, покрыта солью и чешуей рыбы. Итак, это Карлос ударил тебя по лбу своим ножом?
— Нет.
— Кто-нибудь другой?
— Хватит! — Дюран глубоко дышал и, видимо, принял решение.— Это убийца.
— Ты его видел?
Дюран пожал плечами.
— Едва... Он уже заколол Карлоса. Когда я был на пристани, я услышал, что на судне что-то происходит. Я решил посмотреть. И тот внезапно напал на меня. Было темно, я не смог разглядеть его.
— Кто это был?
— Я не могу сказать это. Я недостаточно хорошо его видел.
— Но хотя бы достаточно, чтобы представить, кто это был?
— Может быть,— с улыбкой ответил Дюран.— Этот допрос ни к чему тебя не приведет, Барни. Я не обольщаюсь, как ты. Я не причиню никому неприятностей, играя в догадки. Если у меня и есть подозрения, я оставлю их при себе до тех пор, пока не буду иметь доказательств. Мне кажется, я был очень терпелив с тобой.
Барни вынужден был спасовать. Дюран вышел из гостиной и уехал. Барни оставался несколько секунд неподвижным, потрясенный тем, что услышал от Малколма, потом пошел на кухню.
Мария Родригес сидела у окна, положив руки на колени, устремив взор в пустоту.
Барни вышел через заднюю дверь и остановился в маленьком саду. Какая-то шхуна плыла в порт, направляясь к частному причалу, находящемуся вблизи Морской конторы. Барни проследил за пей взглядом, по-настоящему не видя ее. Потом внезапно его глаза расширились, и он быстро двинулся к своей машине.
Глава 8
«В двенадцати милях к юго-востоку от маяка Остер-порт под слабыми лучами солнца плавало тело, застывшее и ледяное. Морское течение носило его почти двадцать четыре часа, неизменно прибивая к берегу, как будто тело притягивалось к нему непреодолимой силой.
Чуть дальше из воды высовывался каркас «Орфруса», севшего на мель в прошлом веке. Тело приближалось к затонувшему судну. Волны несли его.
Вскоре тело зацепилось за какой-то стержень, торчащий из разрушенной палубы. Один конец шерстяного шарфа отвязался от шеи старого человека и, как змея, извивался над его головой. Он закрутился вокруг стержня. Тело оказалось прочно прикрепленным к корпусу старого судна. Оно медленно поворачивалось, как рыба на конце удочки. Оно не могло освободиться».
Том Картер поднял глаза на Барни и стал рыться в бумагах, наваленных на его письменном столе. Он был в плохом настроении. Его плешивый череп блестел под лучами еще яркого в это время дня солнца, которое просачивалось сквозь пыльные окна кабинета. Капельки пота блестели на его лице.
— Послушай, Барни, последуй моему совету, не ходи туда.