Он не хотел, чтобы она видела его последний поединок. Его мысли переключились на Регана, и он почувствовал злость. Внезапно около ринга раздался умоляющий голос Сантини:
— Не подведи меня, Барни.
Он улыбнулся, когда его секундант вставлял ему назубник.
— На кого ты поставил, Гиз?
— На тебя! Разумеется, на тебя!
— Иди к дьяволу!
— Ты мне сказал, что можешь добить Регана.
— Я это сделаю. Но не для того, чтобы доставить тебе удовольствие.
Он уже стоял, когда раздался удар гонга. Он снова обрел горячность короля Бродвея, и зрители это почувствовали. Действуя прямыми, Барни мало-помалу оттеснил Регана к канатам, потом обрушил апперкот на его челюсть, и Реган попытался уцепиться за канат. Свинг правой поставил Регана на одно колено. Внезапно изменившийся Барни подчинялся лишь своему инстинкту, который толкал его на жесткие удары. Все исчезло, остались только ринг и цель, в которую надо было бить.
Поединок закончился за несколько секунд до гонга. Реган пытался хуком поразить Барни, но угодил ему но плечу. Барии хорошо рассчитанными прямыми попал в незащищенное место, послышался удар о кость. Толпа завопила. Реган упал на пол. Он был в нокауте.
Несколько секунд спустя арбитр подошел к Барии, поднял его руку и известил о его победе. Барни проскользнул под канатами и побежал в раздевалку.
Сантини восхищался:
— Я знал, что ты сделаешь это, Барни! Ты в блестящей форме! Чемпионат в кармане.
— Ты по-прежнему должен мне три тысячи долларов,— просто сказал Барни.
— Но Лил...
— Лил здесь нет. Я хочу получить эти деньги.
— Согласен.
— Сейчас же, Гиз.
— Конечно.— Сантини повернулся спиной к толпе, наводнившей раздевалку, и сунул пачку банкнотов в карман пиджака Барни, висевшего в шкафчике. Его бледное лицо было покрыто потом, глаза гневно блеснули.-— Доволен?
Барни изобразил улыбку.
— Ты уверен, что у тебя нет сведений о Лил?
Глава 11
Гиз старался выставить из раздевалки репортеров и болельщиков. Барни торопливо встал под душ.
— Попытайся связаться с Алом Кохом,— сказал он менеджеру.
Пока Сантини разыскивал букмекера, Барни оделся. Теперь на него навалилась усталость, а кое-где в теле появились и болевые ощущения. Он выиграл матч, но для него это уже ничего не значило. Он совершенно не чувствовал опьянения триумфом, которое обычно охватывало его после победы. Кто-то из болельщиков наклеил ему пластырь под бровью.
—- Ты был потрясающим,— сказал один болельщик.— Ты будешь чемпионом.
— Нет, для меня это последний бой.
— Что?
— А теперь оставьте меня.
Болельщик быстро исчез, чтобы сообщить эту новость журналистам. Появился Ал Кох, а следом за ним Сантини. Барни натянул пуловер и уставился на букмекера.
— Итак, я тебя слушаю.
Кох улыбнулся.
— Ты заставил меня потерять проклятый пакет сегодня вечером, парень. Но я не сержусь на тебя. Ты— боец. Это послужит мне уроком в следующий раз.
— Следующего раза не будет.— Барни пресек его протест.— Я хочу знать, что случилось с моим фриком.
— Ты должен был поставить на себя.
— Я считал, что сделал это.
Кох пожал плечами.
— Никто со мной не связывался.
— Ты уверен в этом?
— Безусловно.
— Разве Лил Оландер не разговаривала с тобой?
— Нет.— Он сделал паузу.— Во всяком случае, после вчерашнего вечера.
Барни поверил ему. Кох был честным парнем. Сантини спросил его, что он имел в виду, сказав, что не будет следующего раза. Барни не дал себе труда ответить.
— Дай мне ключи от твоей машины, Гиз.
— Зачем? Куда ты?
— Я сейчас же возвращаюсь в Батерли. Попытаюсь найти Лил.
— Ее там не будет. Если у нее твой фрик, то она уже постаралась, чтобы ее отделяла от тебя большая дистанция.
— Я найду ее и начну свои поиски с Батерли.
— Не делай глупости.
— Я хотел бы ее убить,— хриплым голосом произнес Барни.
Гиз был испуган.
— Барни...
— Заткнись. Дай мне ключи.
Сантини повиновался. Барни покинул помещение через пожарный выход, чтобы избежать толпы, и прошел по темной улочке до стоянки, где находилась машина Сантини. Воздух был свежим и сухим, небо затянули тучи.
Из телефонной будки на стоянке он снова позвонил в Батерли. Может быть, Генри что-нибудь известно об исчезновении Лил. Злость кипела в нем, руки дрожали. Матч против Регана был уже забыт, остался в прошлом. Это был его последний поединок. С него достаточно всех грязных махинаций. Если Сантини помог Лил завладеть его фриком, он об этом узнает. Он заставит менеджера дорого заплатить, даже если придется для этого преследовать его до края света.
Телефон звонил в большом доме на Ориент-стрит. Звонил долго и безрезультатно. Барни посмотрел на часы: немногим больше десяти часов. А почему Генри должен быть дома в такое время? Он мог находиться в любом месте. Во всяком случае, он сможет что-нибудь сообщить ему относительно Лил, дать ему достаточно сведений, чтобы он мог броситься по следам этой маленькой ведьмы.
Барни резко повесил трубку.
До Батерли оставалось еще полчаса езды, когда пошел дождь. Огромные капли раздавливались о стекло, потом порывы ветра обрушили целые потоки воды на брезентовую крышу «форда». Но Барни не сбавил скорость и доехал до Батерли в половине двенадцатого.
«Ведьма! —думал он.— Я готов убить ее!»
Дом Дюрана был погружен в темноту. Он поставил машину у тротуара перед своим домом. Одно окно первого этажа было освещено. Он толкнул железную решетку ворот и пересек лужайку.
Дверь не была заперта. Барни вошел, вытер мокрое от дождя лицо и остановился в холле.
— Генри!
Его голос потерялся в большом пустом доме. Он заглянул в библиотеку. Никого. Его гнев начинал утихать. Было холодно и сыро, и он, дрожа, прошел на кухню, нашел там бутылку старого рома и налил себе в стакан. Но, несмотря на алкоголь, он не переставал дрожать.
Он налил себе второй стакан и послушал, как дождь барабанит в окно. У него появилось странное ощущений, которое он не смог бы объяснить. Конечно, Лил уехала, а Генри попросту вышел. И он спросил себя, не потерял ли он на самом деле головы, чтобы мчаться как сумасшедший ночью домой. Внезапно ему показалось, что он услышал шум легких шагов на первом этаже. Он быстро поставил стакан и вышел в холл.
— Генри! —Ему ответил лишь шум дождя.— Лил!
Что-то его смущало. Возникло смутное ощущение, что какая-то деталь была не на своем месте или чего-то недоставало в холле. Он пробежал взглядом по портретам предков: их бесстрастные лица ему ничего не сказали. Около двери в библиотеку висело большое панно из красного дерева, на котором была развешана коллекция старых гарпунов, отмечающих эпохи, когда Хэммонды охотились на китов. Барни посмотрел на панно и внезапно понял, что его смущало.
Исчез один из гарпунов.
Он бесшумно, быстро поднялся по лестнице. Холл первого этажа был темным. Он зажег свет и направился к комнате Генри. В горле у него застрял комок, ему стало страшно. Он никого не нашел. Кровать была застелена, но кругом царил страшный беспорядок.
Когда он повернулся, то в первый раз заметил узкую полоску света, пробивавшуюся из-под двери комнаты, которую занимала Лил.
Ему не хотелось открывать дверь. Ему хотелось поскорее убежать. Частичка его разума приказывала ему уйти, забыть про комнату Лил, все забыть.
Он открыл дверь.
Лампа под розовым абажуром у изголовья кровати освещала комнату неярким светом. Все казалось, нормальным. Простыни и одеяло на кровати были в беспорядке, словно Лил в спешке не потрудилась все убрать. Он глубоко вздохнул и стал меньше дрожать. Будто из окой около кровати было приоткрыто. Он машинально направился к нему, чтобы закрыть, и чуть не споткнулся о гарпун,
Он опустил глаза, и возглас ужаса вырвался из его горла. Лил лежала на спине около кровати. Ее одежда была разорвана, как будто на нее набросился дикий зверь, рот открыт, в глазах застыл ужас.