Барни не спеша оделся, потом .начал укладывать чемоданы. Руки, покрытые волдырями, горели.
«Пять лет,— подумал он,— вот уже пять лет, как я бросил все это». Его руки принесли ему славу. Его волшебные руки, как. называли их спортивные репортеры. Барни Хэммонд, звезда Бродвея.
Над чем насмехался Генри? Барни было ясно, что этот дом принадлежал- к другому веку, другой эпохе. К эпохе их прадеда Калеба, который водил свое китобойное судно до Исландии, к эпохе деда Барнаби, который на паруснике обшарил все южные моря. В настоящее время все это было лишь старой историей. Генри жил среди призраков, в мире, который перестал существовать. Если бы он был умнее, он продал бы этот дом со всем его барахлом, чтобы купить себе современное рыболовное судно, раз уж он не может обойтись без моря. Он смог бы тогда достигнуть северной оконечности Лабрадора и ловить там треску. На просторах Новой Англии конкуренция была слишком жестокой.
Барни прошел в библиотеку. Было немногим больше десяти часов. В окна, выходящие на порт, он видел маяк Файф Пенни Истленд, освещающий бакены по всему молу. Он был рад, что покинул все это. Нью-Йорк! Это совсем другое дело:
Он состроил гримасу и сжал кулаки. Гиз Сантини! Настоящий мошенник! Он заграбастал половину его прибыли, и все же Барни отложил приличную сумму. Генри и не подозревал о том, сколько долларов лежало у брата в банке. Только Лил была в курсе. Какая расточительность! Он всегда уступал ей... Он улыбнулся, вспомнив сцену: прямым в челюсть он отправил Сантини в нокаут. Два сломанных зуба. Его менеджер давно заслужил хорошую взбучку, только ему не следовало поступать так на глазах всех этих свидетелей. И после заседания комиссии он получил суровое наказание: запрещение подниматься на ринг вплоть до нового распоряжения. Барни даже не имел возможности защищаться,-приводя доказательства, что Сантини систематически надувал его.
— Ба! Все устроится!
Здесь все игнорировали этот инцидент. Они продолжали верить, Что он будет бороться с Реганом, и, когда он вернулся в Батерли, его встретили как героя «У Ларри» и в других местах. За пятцлет здесь ничего не изменилось.
Зазвонил телефон. Он поспешил снять трубку, думая, что это Лил звонит ему.
— Это ты, Барни? — услышал он мужской, смутно знакомый голос.— У телефона. Том Картер. Добро пожаловать в Батерли, Ты помнишь меня?
— Разумеется. Я не забыл трепку, которую ты задал мне в гимнастическом зале колледжа.
Картер засмеялся.
— Теперь мне бы не удалось справиться с тобой! За пять лет ты прошел свой путь. Я рад, что ты находишься среди нас.
Барни знал, что Том Картер служил контролером в морском ведомстве. Он представил себе этого мускулистого рыжего парня, бледно-голубые глаза которого скрывались за стеклами очков без оправы.
— В чем дело, Том?
— Так вот, если не удастся утихомирить Генри, то, мне кажется, будет драка...
—- То есть?
— Ты ведь слышал о Питере Харде, верно? Два или три года назад он приехал из Бостона, набитый фриком. Фактически он распоряжается флотилией рыбных судов местности... Генри думает, что это один из его кораблей стукнул вас. Он обвиняет Харда в убийстве братьев де Фалгия. Барни...— В голосе Тома слышалось беспокойство.— Генри просил меня ничего тебе не говорить, но я предпочел предупредить тебя. Приходи ко мне в контору, но только твой брат не должен знать, что я звонил тебе.
— О’кей. Я иду.
Он надел плащ и вышел. В тот момент, когда он закрывал дверь, снова зазвонил телефон.
Это был служащий отеля «Гринвуд».
— Дама, о которой ты мне говорил, пришла.
— Отлично. Благодарю, тебя. Передай ей трубку.
Он слышал, как звали мисс Оландер. У Барни защемило сердце. Он расстался с Лил неделю назад, и ему страшно недоставало ее.
— Здравствуй, дорогая! Что это ты так задержалась?
Я уже начал беспокоиться..
— Мне нужно было уладить некоторые дела... Приходи побыстрее. Я сейчас приму душ и, если ты будешь милым, возможно, позволю тебе потереть мне спину.
— Немного позже.
— Да? Я считала, что ты торопишься.
— Я должен повидать брата... А как идут дела в Нью-Йорке?
— Не перестают обсуждать твою историю. Если бы ты видел Гиза с его зубами! Он очарователен. Скажи мне: если я когда-нибудь сделаю тебе что-либо нехорошее, ты, надеюсь, не поступишь со мной как с ним? Я не знала, что у тебя такой скверный характер.
— А что говорит Гиз?
— Приходи скорее, я тебе расскажу.
— Как только освобожусь.
Он повесил трубку.
По Ориент-стрит гулял ледяной морской ветер. Дом Хэммондов возвышался в конце улицы между двумя искривленными временем дубами. Сухие листья устилали дорогу и хрустели под ногами Барни. Он вышел из ворот. Улица была темной и безлюдной. Немного ниже, вдоль набережной, он увидел огни консервного завода в морозильной фабрики. Оба сооружения принадлежали Малколму Дюрану, который, кроме того, контролировал пол-дюжины предприятий, расположенных в городе, в том числе и морской банк.
Он бросил взгляд напротив, на дом Дюрана, и почувствовал, как в нем пробуждается старая неприязнь, которая всегда существовала между Дюраном и им. Они вместе протирали свои штаны на школьных скамейках,-но в то время, как респектабельная семья Хэммондов заметно шла к своему упадку, Дюраны сколачивали себе состояние благодаря индустриализации рыбной ловли. Малколм и он, когда они были в колледже, ссорились из-за одной и той же девушки, Джо Ласи. Уже в Нью-Йорке Барни узнал, что она вышла замуж за Малколма и что они поселились в большом доме напротив дома Хэммондов.
Это известие долго терзало его, потом он встретился с Лил, которая помогла ему все забыть.
В доме Дюрана горели огни, но окна были занавешены. Ему хотелось знать, известно ли Джо о его приезде. Он был уверен, что им придется увидеться, и эта перспектива и радовала его и, вместе с тем, пугала.
Он поднял воротник плаща и большими шагами направился к порту. Морская контора находилась в десяти минутах ходьбы по Ориент-стрит. Вскоре Барни вышел к залитому светом Порту. Темные массы рыболовных судов колыхались в конце мола. Ангары и другие строения, вытянувшиеся вдоль берега, были ярко освещены. Увидев большой плакат, Барни нахмурил брови; «ПРЕДПРИЯТИЕ ПИТЕРА ХАРДА»: Он ускорил шаг, и его -каблуки застучали по плиткам набережной.
«Мери Хэммонд» выгружала свою жалкую добычу. Барни увидел транспортер, услышал треск льда, скрежет лебедки, крики рабочих. Эти знакомые звуки, смешанные с запахом раствора и рыбы, воскресили в нем прошлое, которое он считал забытым. В первый раз у него возникло ощущение, что он у себя дома. Это ощущение потрясло его, так как именно ненависть к морю и ко всему, что имеет отношение к рыбной ловле, вызвала его спор с Генри пять лет назад и побудила его уехать в Нью-Йорк. Барни покачал головой и продолжал свой путь.
Том Картер увидел его из окна своего кабинета, расположенного на первом этаже, и быстро сбежал по выщербленным ступеням внутренней лестницы. За пять лет он потерял много волос, зато приобрел живот.
— Барни! Подожди минуту!
Барни остановился, и Том, схватив его за рукав, увлек в тень здания.
— Ты видел Генри?
— Я думал, что он здесь.
— Он поднялся в кабинет Питера Харда, Я не знаю, что там произошло. Тебе известен характер Генри, Барни. В этом отношении вы похожи друг на друга.— Он слегка усмехнулся. — Поскольку ты прибыл недавно, я
полагаю, ты еще недостаточно вник в здешнюю ситуацию.
— Я уже начинаю соображать,— с грустной улыбкой ответил Барни. Кивком головы он указал на огромный плакат,— Кто он, этот Питер Хард?
— Этот тип, набитый деньгами, утвердился здесь в один прекрасный день. Он привел с собой небольшой отряд головорезов, которые устроили революцию в порту. Это настоящая мафия! Но ты же знаешь шефа Петерсона — он и не пытается что-нибудь предпринять, а ведь он столкнулся с рэкетом! Батерли превратился в маленький Чикаго: здесь очень неспокойно и даже; если верить слухам, происходят убийства. Как, например, произошло с братьями де Фалгия... Парни, имеющие рыболовные суда, должны рыбачить, где и когда будет угодно Харду, и продавать рыбу по ценам, установленным Хардом, в противном случае их ждут неприятности. А это не шутки.