Я выставил ее на продажу, и вместе с двумя приятелями мы занялись новым делом. Мы открыли гей-сауну только для мужчин, первую на всем Юге. Еще один вызов, брошенный на пороге сорокалетия, а посему достаточно рискованный, ведь, если бы у нас ничего не получилось, других бы возможностей у меня уже не было. Но, напротив, я работал плечом к плечу с каменщиками, таская строительные материалы, с огромным трудом выпутывался из клубка бюрократических проволочек и длинных очередей из одного кабинета в другой. И после месяцев и месяцев сражений мне удалось произвести на свет Blu angels, первую гей-сауну на Юге.
Голубые ангелы.
Я выбрал это название неслучайно, потому что ангелы, архангелы всегда присутствовали в моем детстве. Я обращался к ним после пережитого над собой насилия всех тех мужчин в машинах, я разговаривал с ними в моменты печали и растерянности, в минуты одиночества. Для меня стало большим завоеванием открыть это заведение, в которое было вложено столько мечтаний, желаний, пота. Работа, которая мне очень нравится, доставляет огромное удовольствие, дает возможность познакомиться с разнообразными характерами посетителей. Посетители, мужчины из разных социальных слоев, иногда очень красивые, но не той эфемерной, внешней красотой. Их милая красота в смущенном взгляде и в растерянном виде застенчивого пугливого ребенка. Их доверие ко мне приносит необычайное наслаждение, когда они рассказывают о своих переживаниях, о жизни, о том, как они воспринимают свою сексуальную ориентацию. Часто я задерживаюсь с ними, стараюсь дать какой-нибудь совет. Я испытываю к ним необычайную нежность, когда порой они засыпают прямо на розовом диване в большой розовой гостиной, и, когда я смотрю на них, они кажутся мне похожими на ребят, уставших от долгих игр, на воинов, обессиленных сражениями, на животных, измученных охотой. Каждый из них индивидуален при общей схожести и одинаковый во всем разнообразии.
Но, к сожалению, я также лицезрел гнусных и беспричинно злых типов. По счастью, мой жизненный опыт научил меня защищаться от злости, поэтому многие считают меня особенным, мужественным, раз я смог организовать подобное дело. Я не чувствую себя ни героем, ни храбрецом, но результат предпринятого ясно доказывает мою правоту, я счастлив от сделанного выбора, который удачно реализовался.
Очень часто их истории отсылают меня к пережитому в детстве насилию, к пощечинам, которые я получал за то, что не подчинялся желаниям бессовестных мужиков, за то, что боялся потерять жизнь.
Сколько раз, после совершенного насилия, они бросали меня посреди темных и незнакомых полей, в компании рычащих бродячих собак. Вскоре я понял, что надо было либо замереть, либо идти очень медленно, как только это возможно. Может быть, их лай был своего рода упреком, в том, что я опять не послушался своего внутреннего голоса и продолжал садиться в машины и подниматься в квартиры к незнакомцам. А когда я наконец возвращался домой и бросался на кровать, я проваливался в глубокий долгий сон, который помогал мне забыть, а в снах я опять встречал тех мужчин, что ждали меня, и они были совсем как в жизни, и собаки.
В сонниках и по народным приметам, если во сне видишь собак, то это к удаче, и на самом деле, несмотря ни на что, я считаю себя счастливым человеком.
Я прожил жизнь, полную мерзостей, но также и прекрасных мгновений, чудесных историй любви, я делал все, что хотел, отвечая и расплачиваясь за все ошибки, неудачи, падая и вставая, совершенно один, без чьей-либо помощи.
И когда голод скручивал желудок, я проглатывал слюну, и когда жажда познания сильно захватывала меня, я жертвовал свой разум незнакомым мужчинам, которые взамен желали вознаграждения и удовлетворения, и для того, чтобы постичь, научиться, я был вынужден ублажать их. Но я все равно доволен, потому что я не сдался, я прожил свою жизнь, дыша полной грудью, я обожал и ненавидел себя, а сейчас я очень люблю себя.
Когда я слышу бессмысленные рассказы о поверхностном времяпрепровождении, я испытываю невероятное раздражение, потому что каждый раз я опять встречаю людей, которым бы хотелось летать, заявить всему миру о своих мечтах, желаниях, но они не делают этого, поскольку боятся всеобщего осуждения, боятся, что их примут за сумасшедших, и потому они скрываются за пустыми словами, обыденными разговорами.
И именно в такие мгновения выходит наружу, как мощный поток реки, вся моя энергия, внутренний заряд и, стараясь придать некую четкость этому безумию, я дразню их, провоцирую вплоть до того, что швы, стягивавшие их рты нитью лицемерного морализма, разрываются и наконец находит выход все то, что переполняло их так долго: страдания, неудовлетворенности, подавленные желания.