– Мужчина, разрешите обратиться? – заверещала Катюха, заглядывая в глаза. – Скажите, как называется ваш город? – повела вокруг себя руками, обратила внимание, как горожанин заинтересованно проследил за движением рук, убрала их за спину, подалась грудью вперед.
– Вы поразительны. Философ говорит: для хорошего зада – хорошие руки! – разнеслось кряхтение горожанина, и он остановился, явно любуясь красивыми формами девушек. – Ловись рыбка большая и малая, – выпалил, облизнулся и широко заулыбался, показывая сразу все зубы, крупные и крепкие, как у хорошего самца.
– Да этот сумасшедший элементарно издевается над нами, – фыркнула Карюха. – Надо спросить у кого-нибудь другого, – дернула Катюху за локоть, потянув за собой.
Но Катюха не двинулась с места – взыграло самолюбие. Неужто она соломой набитая, не способна добиться положительного результата.
– Вы ведь здешний? В каком мы городе? Тут поблизости есть кафе?
– Философ говорит, – горожанин вытаращил крохотные глазки, истово вытянул вверх палец и отчеканил. – Не бейтесь лбом в стену, потому что можете прошибить ее.
Некоторое время Катюха оторопело моргала, медленно стараясь ухватить сознанием смысл услышанной фразы, чтобы разговор не получился, как у глухого с немым, а затем усмешливо заметила:
– Мозги крутит ваш философ, скорее лоб расшибете! – потерла лоб, будто ударилась им о стену. – Но, вообще-то, биться головой о стену – это занятие для психов. Не стоит уподобляться им.
Рядом Карюха прыснула громким коротким смехом.
– Философ сказал, – назидательно лилось изо рта горожанина, – кто бьется головой о стену – за стеной натыкается на кошмары.
– Кажется, мы уже находимся за этой стеной, – вздохнула Карюха, сердито посмотрела на горожанина, потом – на Катюху и снова потянула за локоть. – У меня, похоже, начинаются кошмары, – нетерпеливо переступила ногами. – От этого типа мы вряд ли чего добьемся. Он явно с придурью. Метет языком как метлой. Они тут все одним миром мазаные. Не могу сообразить, как между собой разбираются, – взгляд в сторону горожанина неприязненный. – Топайте, дядечка, дальше пятками вперед, морочьте головы другим.
Горожанин безразлично качнул затылком и, опираясь на трость, задом зашагал прочь. Раппопет лениво опустил стекло:
– Ну, что, съели? И где же все-таки обещанное кафе? То-то же. Не говори «ам», пока не заглотнул крючок.
И все-таки перевернутое кафе они нашли. Было крупно выписано сбоку двери: «сажУ ефак». Припарковались возле, некоторое время приглядывались, раздумывая, стоит ли испытывать судьбу в кафе с таким названием. Но выбора не было, кроме того, от голода подводило животы.
Деревянная дверь, выкрашенная в индиговый цвет, находилась посреди перевернутой коньковой крыши, покрытой шиферным металлом. Друзья подошли, дверь перед ними вдруг превратилась в огромный рот, губы раскрылись, вытянулись вперед, и рот вдохнул в себя воздух. Мощная струя подхватила людей и мгновенно втянула внутрь. Друзья кубарем влетели в узкую глотку, и губы закрылись. Глотка оказалась коридорчиком, из которого к проему в потолке вел лестничный марш с хромированными металлическими перилами и ступенями в красной плитке. Над лестничным маршем крепился яркий небольшой светильник, который неплохо освещал все пространство.
Люди вскочили на ноги, осмотрелись, приводя себя в порядок, и с опаской стали всходить по лестнице. Помещение кафе наверху было солнечным, с мраморного оттенка плиткой на полу. Яркая раскраска стен поднимала настроение, что совсем не вязалось с названием кафе. Справа винный бар, за стойкой которого, лениво покачиваясь, разливал вино долговязый бармен с золотой цепочкой на тонкой шее, в кремовой рубахе и какой-то нелепой кремовой шапочке. Открытые по острые локти худые руки не создавали лишних движений. Возле стойки переминались два невысоких, стройных официанта, цепко наблюдая за столиками, чтобы вовремя крутнуться и подать новое блюдо, либо убрать освободившуюся посуду. Столики, расставленные в шахматном порядке, располагались в центре. Стоял шум от голосов посетителей. Музыкальные колонки издавали квакающие звуки, которые назывались музыкой. Все было обыкновенно, как в любом нормальном кафе. Однако появление Катюхи и ее друзей вызвало ненормальное оживление, после которого наступила полная тишина, даже музыкальное кваканье перешло на монотонное завывание. Головы, как по команде, повернулись в их сторону. Взгляды пытливые и вместе с тем настороженные.