В крохотном, полтора на два, предбанничке пара обшитых ободранным дерматином стульев, и оба заняты. Спиной ко мне - атлетический муж при ухоженных пепельных локонах, спеленутый рыжей дубленкой под замшу. Правым боком - гм… да… спутница, в общем.
Нечто символически-полупрозрачное между распахнутой шубой коричневой норки и ядовито-пурпурным вундербра. С последним длинные фиолетовые когти еще как-то гармонируют, а с помадой цвета пионерского галстука - лучше не надо. Из-под шубы выглядывает расписанный под леопарда сапожище до колена на трехдюймовой шпильке, чей близнец, видимо, и развлекает сейчас хозяина салона. Мочку оттягивает золотой дракон с глазом-жемчужиной, поэтому темно-бордовое каре как раз на середине мочки и кончается.
Нет, если отрешиться от всего, так сказать, наносного, россиянка окажется вполне пригодной к употреблению: не особенно за двадцать, вполне сбалансированная фигурка и довольно правильные, кабы не капризная губа омегой, черты. Вот разве что личико, как бабушка говаривала, какать просит. Отчетливее некуда.
Дива чихает, поднимая с лица облачко штукатурки.
- Будь здорова, - не поворачивая головы, гудит на басах из дубленки.
- Радость моя. С тобой будешь здоровой. С твоей заботой, с твоим вниманием, с твоим отношением. Тебе же не жена нужна. Тебе нужна кухарка и домработница, а как домработница себя чувствует, тебя колыхать не должно!
Начала размеренно и акцентированно. А под конец отповеди в каждую секунду вмещается уже слов по пять. Владение техникой самовзвода роскошное.
- …Потому что если бы тебе жена была нужна как жена, ты бы Ларису Юрьевну по первому свисту не отпустил! И давно бы ей нашел замену! И я с самого начала тебе говорила, что ее брать вообще нельзя! Это надо было этой козлихе старой так обнаглеть, чтобы сказать: деньги мне больше не нужны, а за браслет с аквамаринчиком я еще месяц бы поработала! А когда она зимой опрокинула духи на пуфик?! Ты с нее ни за духи, ни за пуфик не удержал! Мужик достался! Тьфу!
До чего же прелестна. Тут не одна губа омегой, тут до кучи и мозги омикроном.
- Я теперь с пылесосом и тряпками возиться должна? И носками твоими вонючими! И посуду за тобой мыть! Нашел тетю Мотю! А сам неделями дома не бывает! А когда месяцами! А теперь на диване поселился, в видак уставился и коньяк жрет! Бензина и того достать не можешь! Ни головой, ни руками, только языком! А жена пешком ходит, как нищебродка! Как лохушка!
А мужик кремень, однако. Не то что ответом не удостаивает - позы не переменил. До жути интересно, какими богоданная благоверная должна обладать плюсами, чтобы они перевешивали хотя бы наблюдаемое.
- Да ты за лохушку меня и держишь! И всегда за чмошницу держал! Где глаза мои были! Чтоб с таким уродом! Весь в свою мамочку пучеглазую! Почему я должна жрать путассу по карточкам! Цельномороженную! И в очередях за эту дрянь давиться! С работягами облезлыми! Потому что когда все нормальные люди стали шевелиться, мы жопу пролеживали! Не посме-еют про него забыть! Да на тебя тут же… немытый положили! Моментально! И поделом! Что молчишь, дебил тихушный! Правда глаза колет!…
Пять два за технику, пять восемь за артистизм. Исполнение вдохновенное, вот только текст становится предсказуемым до зевоты. Сейчас припомнит чистейшей святости чистейший образец и немедля поставит в пример.
- Почему Юлька Дупавина в шоколаде? Почему у нее спецталоны на бензин? Почему им продукты на дом?! По губернаторскому списку! Я тебе скажу почему!!
Набирает воздуха, качнувшись верхом корпуса взад-вперед. Что твоя кобра.
- Чем я думала, блин! Если бы с тобой тогда не пошла, хрен бы Юлька Антона склеила! Зачем ее взяла только! Мало что он весь вечер на нее не смотрел, на змеюшку плоскую, она вся на фуфло изошла! Сколько раз потом в ногах у меня валялся, специально в Москву прилетал! Сначала перед моей свадьбой, потом перед своей! И я ему еще говорю - сбрызни, сморчочек, ПТУ сперва кончи! Ой дууура была… Ну не знала бы сейчас геморроя, ну вообще бы конкретно не знала!
А Антоша еще смеялся, мое от меня не уйдет, год-два - и все локти потом обкусаешь. Не смотри, говорил, что Дениска лось, у меня все равно толще…
А я все равно не верила, пока не… Ой!…
Спина в дубленке начинает нехорошо каменеть. Целой секундой до того, как хранительница очага осекается. Точь-в-точь как на всякой неделе минимум трижды кажется, что просыпаешься не по будильнику, а за миг до.
- Я… Я не в этом смысле… Я другое хотела… Мне этот дохляк, ты не думай…
Багровеющий Дениска медленно-медленно выпрямляется во весь метр девяносто пять. Скрежеща рогами по потолку. Оплеухой-другой с таким лицом не ограничиваются.
Лицо, сказал бы я, чугунной статичности. И все равно в нем обнаруживается нечто узнаваемое.
На последнюю попытку у нее есть секунды четыре. В принципе немало. Если справится с дрожью хорошей эпилептической амплитуды.
- Не надо…
Шаг.
…Или я не я, или это Денис Бутылкин. Нападающий, одаренный и ленивый до одной и той же чрезвычайности. Божье наказание полутора десятков тренеров и герой сотни анекдотов разной степени предосудительности.
- Я… Верь мне… Прошу тебя…
Обеими руками, рывком, сгребает за полупрозрачную блузку с загрохотавшего в угол стула. Теперь оба глаза в глаза.
Мадам Бутылкина вцепляется в дубленку. Трещит сломанный ноготь.
Притягивает совсем вплотную.
- Никогда больше. Ну Динечка… Сладенький…
Еще секунда.