Запас теплоты
- Это и есть счастье? - голос Фила был как всегда тих и осторожен.
- Для меня - да.
- Только для тебя? А для других?
Борис промолчал. В отличие от Фила он не умел читать мысли. И потому просто вытянулся на траве, позволяя другу самому разбираться в ощущениях. Фил вздохнул, опустил тощие ноги в бассейн. Прислушиваясь и подстраиваясь к эмоциям Бориса, он ощутил нежную прохладу воды, невероятно ласковую теплоту нагретого солнцем камня. Через мгновение его обдал поток ветра. И Фил тут же узнал, что значит фраза “сосновый ветер”. До его слуха дотянулась высокая птичья трель. Он обернулся и обнаружил, что Борис наблюдает за ним. Лукавая улыбка тут же была истолкована.
- Тебе смешно моё тело.
- Да.
- Но оно у меня такое, какое ты представлял. Почему оно тебя смешит?
- Не обижайся, пожалуйста, - Борис приподнялся на локте, - Это всё моё восприятие. Когда я впервые услышал тебя... Видишь ли.. Мы, люди, даже мысленную речь привыкли сразу переводить в слова, в звук. Так вот, голос твой... Он тихий, слабый и даже печальный. Прости, но я сразу таким тебя и представил. Таким вот худеньким, нескладным, безобидным. И...
- И дал мне имя Фил.
- Да.
- Почему?
- Ты похож на птицу. На филина. Я сократил.
- А чем похож?
Но Борис только пожал плечами. У Фила же вопросы не кончились.
- А твоё тело? Я чувствую, что ты нарочно выстроил его с каким-то нарушением. Что в нём не так?
Борису не хотелось говорить. И потому он просто жевал сорванную травинку и выдал поток образов. И Фил узнал, что по меркам людей Борис уже далеко не молод. И потому седая грива вполне соответствует его человеческому возрасту. А вот тело Борис организовал себе такое, о каком всегда только мечтал - стройное, перевитое жилами словно тросами, без грамма лишнего жира.
- Твой мир заинтересовал многих.
Борис молчал. Он наблюдал, как сквозь облака приближается огромный поросший лесом шар. Зеленая сфера была около полукилометра в диаметре. Она величественно проплыла совсем рядом, и друзья увидели, как на маленькую опушку выскочил оленёнок. Задрав голову, он смешно глядел на соседнюю планету. А за ним из зарослей появился бородач. Инопланетянин задорно свистнул и помахал красной панамой.
- Почему твой мир такой? Я же знаю, что он противоречит законам вашей вселенной.
- Вот потому он и такой, - Борис замолк. Замолк он и в мыслях.
Фил продолжил созерцание солнечных бликов на воде.
- В нашем мире очень многие мечтают о собственной вселенной, где можно то, чего в реальности нельзя. Точнее, просто невозможно. И я не исключение. А этот мир - просто воплощение распространённой фантазии. У нас многие мечтают о мире с множеством маленьких благоустроенных планет, парящих в безбрежности неба. В этом небе нельзя упасть. Но можно летать. Здесь есть одновременно и ночь и день, зима и лето, тишина и самая прекрасная музыка... Можно много говорить, но суть ты уже понял.
- Да.
Внезапно по траве зашелестели лёгкие шаги. Фил услышал звук поцелуя и звонкий девичий смех. Он не стал оборачиваться, ибо уже знал, что это нетактично.
- Океан проплывает! Я купаться! Пойдете? - и Катерина выскочила из крепких объятий.
Пронеслась стрелой к бассейну, на бегу скидывая короткую тунику, и совершенно обнажённой скользнула в воду.
Фил задрал голову и увидел очередной надвигающийся колоссальный водяной шар. Он был куда больше виденного только что. Катерина уже вынырнула на его поверхности и радостно замахала им. Через секунду её уже окружили дельфины...
Фил зачарованно смотрел на безудержное веселье. И даже когда девушка унеслась в лазуревую бездну верхом на касатке, не перестал вглядываться в толщу воды.
- Борис.
- Да.
- Я хочу тебя спросить...
И хотя Борис не владел телепатией, он совершенно точно угадал предстоящий вопрос. Фил удивлённо поднял брови.
- Да, я хотел спросить про генератор. Где ты его взял?
Борис закрыл глаза. Улыбка разом сошла с лица. губы сжались и превратились в ниточку, скулы заострились. Эти трансформации обеспокоили друга.
- Борис! Что с тобой?
- Ничего, - голос был непривычно глух, - Я вспоминаю...
Сколько ж времени прошло? А всего-то полгода. Всего... Или целая вечность?
***
Первое, что увидел тогда Борис Петрович - измазанный известкой криво привешенный плафон люминесцентной лампы, облупившийся потолок и ватная тишина. Он лежал в маленькой одноместной палате. Мебели в палате не было. Окон тоже.
Внезапно дверь распахнулась, и в палату вошёл человек с высоким табуретом в руке. Посетитель был одет в безукоризненно строгий серый костюм. Он уселся напротив и ласково улыбнулся. Только от улыбки этой стало так страшно, что захотелось немедленно убежать, куда глаза глядят. Но тут же обнаружилась совершенная нечувствительность ног. Холодный липкий страх начал сдавливать сердце.